Келедрос не обращал на них внимания. Убивать их означало терять время, которого у него не было. Он прокрался прямо под ногами у одного из них, стоящего на страже на верхнем мостике. Ни демон, ни человек, запертый где-то здесь, и не подозревали о присутствии Келедроса. Казалось, эльдар мог просто исчезать из этой реальности и, словно призрак, оказываться вне восприятия всякого, кто не должен был его видеть.

За блоком камер находились пыточные залы. Самым худшим в них был запах. Казалось, воздух сгустился от этой вони. Еще там были сами орудия, сложные механизмы, подвешенные на стенах, всевозможные ножи и фиксаторы. Тиски для пальцев и раскаленная кочерга были слишком грубыми инструментами для пыточных мастеров Кхорна. Лорды присылали жертв со всей Дракаази сюда, где точные машины узкой полоской по спирали сдирали с тех кожу, пока они не умирали. Человека можно было почти полностью препарировать здесь, и при этом он оставался живым и в сознании. Некоторых из рабов арены, смутьянов и потенциальных беглецов, ожидала именно эта участь.

Посреди комнаты находилась большая плита, со всех сторон увешанная разными креплениями. Перед ней, спиной к вошедшему Келедросу, стоял Круулскан. Человек, в чье тело он вселился, был великаном, под стать массивной грудной клетке были могучие бицепсы и шея, похожая на таран, состоящий из мышц. На его лысой голове виднелись следы ожогов от пламени, которое выплеснулось из глазниц, высветив силуэт его туши, при появлении Келедроса. Он занимался чисткой ножей, щипцов и других странных приспособлений, разложенных перед ним на плите.

— Кто ты? — проскрежетал Круулскан.

Келедрос застыл и совершенно слился с темнотой, мечтая, чтобы тени сгустились вокруг него.

— Ты ловкач, раз сумел пробраться так далеко, в самое сердце тюрьмы. Демон? Нет, у тебя не тот запах. Ассасин! Ха! Я прожил целую вечность в варпе и сто лет во плоти. Ты не первый, кто пришел убить меня.

Круулскан повернулся к Келедросу. Огненные круги на его поросячьем лице обшарили комнату, но не смогли сосредоточиться на Келедросе. Темнота помогла. Еще больше помогли волны боли и мук. У пыточной камеры была такая история страданий, что Келедрос мог завернуться в нее, будто в саван.

Круулскан взял боевой трезубец и медленно вышел на середину комнаты.

— Я могу видеть то, чего не видит ни один человек, — прорычал он. — Ты от меня не скроешься. В этой голове сидит демон, голодный и жадный. И он хочет крови! Он не получал ее так долго, лишь подлизывал выжимки из рабов. Ты — другое дело. Ты вкусный. Чужаки всегда вкусные. Да, я чую пустоту в тебе. Ты очень далеко от дома, пучеглазик.

Келедрос беззвучно скользнул по комнате, петляя среди теней и отсветов огня в глазах Круулскана.

— Я знаю, — сказал Круулскан, — ты сделан из тени.

Келедрос выскользнул из тьмы и вскочил на плиту за спиной у Круулскана. Великан мгновенно развернулся и вскинул трезубец, готовый вонзить его в голову эльдара.

Келедрос метнул в Круулскана нож, отвратительную кривую штуку в виде миниатюрного серпа. Нож вонзился великану в глаз, и оттуда плеснуло пламя, словно кровь из артерии. Круулскан с ревом отшатнулся.

Келедрос схватил стальной штырь и бросил вслед за серпом, тот вошел в мякоть плеча существа. Другой пронзил запястье одержимого и повредил нервы, управляющие этой рукой, заставив гиганта выронить трезубец. Четвертый воткнулся ему в горло.

Здоровой рукой Круулскан выдернул из глаза серп. Половина того, что еще оставалось от его лица, исчезла, поглощенная пламенем, и внутри его обуглившегося черепа Келедрос смог различить в огне нечестивые черты демона.

Пригнув голову, Круулскан ринулся в атаку, чтобы сбить Келедроса на пол и растоптать. Келедрос подпрыгнул, перескочив через голову великана с такой легкостью, словно умел летать.