Аларик добрался до верха кровавой башни. Он весь был залит растаявшей кровью, ее запах и вкус были повсюду. Казалось, весь мир состоит из нее. Он перевалился через парапет.

Аларик заставил себя подняться на ноги. Перед ним стоял герцог Веналитор.

В руке Аларика появился меч. Все, что ему нужно было сделать, — пронзить Веналитору грудь, или срубить ему голову, или вспороть ему живот и смотреть, как жизнь станет вытекать из герцога, пока он будет держать руками свои кишки.

И тогда все закончится. Холварн будет отмщен.

Веналитор медленно таял. Его доспех, пластина за пластиной, слетал с тела и поднимался по спирали в штормовое небо. Наконец и его двуручный меч со стуком упал на пол и растекся, как ртуть.

Внутри доспеха ничего не было. Веналитор, как и весь этот мир, был ложью.

— Ты думал, что найдешь его здесь? Разорвешь его в клочья, победишь его? Это лишь в твоем сознании, Аларик, — сказал Раэзазель. Демон спустился с небес на серебряных крыльях. — Веналитор очень далеко отсюда. Если ты попытаешься выследить его без меня, то никогда не сможешь до него добраться. Ты знаешь это, Аларик. Он слишком силен и слишком умен для тебя. Я — твой единственный шанс.

Аларик знал, что это правда, и чувствовал, как эта правда одолевает его. Он мог отрицать это, но понимал, что при этом будет лгать самому себе. Он хотел, чтобы Веналитор умер, и не мог получить желаемого. Веналитор уже победил его однажды, а на Дракаази герцога защищали все последователи Повелителя Хаоса, вся планета, возлюбленная его богом. Без Раэзазеля Аларику не убить Веналитора.

— Нет, — сказала крохотная часть Аларика, которая еще помнила, кто он есть. — Все это неправда. Ты демон. Ты — это ложь, и все, что ты говоришь, — ложь. Есть другой путь.

— Вот как? — усмехнулся Раэзазель. — Назови же его.

И тут Аларик увидел свой единственный шанс.

— Я читал, — неуверенно начал он, — «Либер Демоникум». Я смотрел в варп и чувствовал, как безумие касается меня. Я слышал нашептывание демона в своем мозге. Я увидел… Увидел мертвый мир, который ожил, планету-каннибала, пожиравшую саму себя, чтобы выжить. Я видел хороших людей, убивавших друг друга по приказу безумца. Я сражался в этом проклятом мире на потеху Темным Богам. Я видел столько всего… столько, что этого просто не могло быть в реальности. — Он взглянул на Раэзазеля. Демон был прекрасен, но вся его сущность была лживой. — Я не Серый Рыцарь. Иначе как бы я мог видеть то, что видел, и сохранить при этом рассудок?

Собрав остатки душевной стойкости и дисциплины разума, Аларик перечислил все, что он видел: тела, растерзанные руками демонов, видения варпа, ненавистное царство Хаоса по ту сторону реальности, героев, обращавшихся к безумию и злу, уничтоженные планеты, осадок, оставшийся в душе от миллионов ужасных смертей.

К этому добавились абсолютная уверенность, что галактика людей обречена и что Хаос — это неизбежное состояние всех вещей.

— Я Молот, — сказал Аларик. — Я латная перчатка на Его руке! Я копье в Его руке! Хотя мы и проиграли, я щит на Его руке, я полет Его стрелы!

Раэзазель слишком поздно понял, что делает Аларик. Пока Серого Рыцаря защищал психический щит, ужас подобных вещей не в силах был подействовать на Аларика так, как подействовал бы на обычного человека. Но когда Ошейник Кхорна убрал этот щит, разум Аларика стал уязвимым не только для существ вроде Раэзазеля, но и для самого юстикара.

Ему нужно было за что-нибудь ухватиться. Он был Молотом, он был Серым Рыцарем. Он уцепился за эту мысль и жадно прижал ее к обоим своим сердцам. Это должно было сработать.

— Я Молот! Я Меч! Я Щит! Я солдат в битве у конца времен!

На Аларика обрушился весь ужас сразу: все, что он видел, все, что сделал, друзья, которых он потерял, жизни, которые отнял.