|
Там, где я мог бы помереть с голода, они накопали множество целебных корней, насобирали листьев для чая, крупных ягод клюквы и черных слив для приправы к нашей бобрятине. Лягушечка проворно соорудила из березовой коры и хвойных корней подобие котелка для тушения мяса. Жирные хвосты стали настоящей находкой для наших усохших тел, а темно-красное нежное мясо бобров напоминало по вкусу отварную гусятину. После того как все мы насытились, Пьер посетовал, что из-за предстоящих нам сложностей путешествия ему не удастся захватить с собой шкуры для продажи. — Но с другой стороны, зачем мне деньги? — продолжил он, рассуждая сам с собой. — У индейцев их сроду не бывало, а они живут себе припеваючи. Красота, здесь у нас есть все, что нужно для жизни, — жилье, пища, женщины — просто рай небесный. И все-таки мы тащимся черт-те куда за неведомыми сокровищами… впрочем, они тоже не помешают. Я согласился с его рассуждениями. А кто бы возражал? Спрятавшись в этом укромном местечке, мы лишились широты обзора и практически не представляли себе, что поделывает Красный Мундир. Поэтому почувствовали себя более уверенно, услышав отдаленные, как шум ветра, звуки выстрелов. Может, мы и не обратили бы на них внимания, если бы дело ограничилось парой выстрелов, но стрельба продолжалась. Очевидно, происходило какое-то сражение. Пьер с обезьяньей гибкостью взобрался на дерево и уселся на ветку, с которой открывался хороший обзор. Проторчав там несколько минут, он быстро спустился. — Дым, — сообщил он. — И что это означает? — Не знаю. Надеюсь, нам повезет… Надо последить за рекой. Пусть наш американец сходит на разведку… от него все равно пока мало толку. Запруда вновь начала заполняться водой — уцелевшие бобры, должно быть, трудились над восстановлением плотины — и я медленно продвигался по илистому мелководью вдоль подтопленных деревьев, следуя вниз по течению к руслу главной реки и настороженно замирая при любом дуновении ветра и шелесте листьев. Никто не подстерегал меня, кроме кусачих насекомых. Наконец впереди посветлело, и в месте слияния притока с более широкой рекой его берега разошлись. Я скрытно подобрался к самой воде и, прячась в прибрежных зарослях, окинул взглядом открывшийся мне участок реки. Никого. Выше по течению прозвучало еще несколько выстрелов, но перестрелка явно подошла к концу. Прошел час, потом другой. Наконец я увидел лодки и получше закопался в землю. Если меня обнаружат, то моя винтовка сделает последний выстрел. В каноэ сидели воины Красного Мундира, но количество их заметно поубавилось. Некоторые индейцы не гребли и как-то странно скособочились, видимо получив ранения. Другие разжились окровавленными скальпами и гребли, оглядываясь через плечо, словно опасались погони. Наши преследователи сами превратились в преследуемых. Несомненно, хорошая новость. После прохождения этой маленькой флотилии река опустела. Спешно вернувшись назад, я обнаружил, что мои спутники лениво поедают лесные яблоки, чернику и очередного бобра. — По-моему, там произошла какая-то стычка. Красный Мундир убрался обратно вниз по течению. — Будем надеяться, что на этом они и успокоятся, — сказал Пьер. — Теперь мы пойдем впереди них. Уровень воды постепенно повышался, мы стащили каноэ в мутноватый поток и погребли к новому сооружению бобров. Громко плеснув хвостами, уцелевшие водоплавающие нырнули на глубину, а мы аккуратно перенесли нашу лодку через восстановленную плотину. На сей раз Магнус не оступился. Далее, достигнув конца притока, мы дождались темноты и, пристально выглядывая вражеские следы, продолжили путь вверх по течению основного русла. |
