|
Ты против великого государя идешь. Харька, стараясь вырваться из цепких рук Силантия, кричал: - Чего мине, старика, держишь? Ты других, помоложе, держи! Чего мине царем попрекаешь? Я против царя не заворовал и ничего судного не говорил, а ты крестьян на заводы зашлешь, земли их продашь, - мы без земли и останемся. Знаем мы, какие на заводе ратные припасы готовятся: не пищали, а сковороды. И не для великого государя ты распаляешься, а для-ради господской ручки, чтоб тебя по рылу погладила. - Молчи лучше, брешешь на свою голову, - шептал Силантий. - Он с тебя за такие слова шкуру сдерет. Харька Ипатов разошелся и, высвободив одну руку, потрясал кулаком, тыча в сторону приказчика. - Однажды послал наших ребят на заводы и тоже тогда говорил, что только до покоса. А на заводе они и от работы, и от квашеной рыбы дохнуть начали. Коней больше ты жалеешь, чем людей. - Двадцать плетей ему, - спокойно сказал Меренков. - В погреб его сбросить. Но тут появился паренек в простой рубахе, посконных портах и лаптях. С перевальцем отделился он от амбара, где стоял в сторонке, подошел сзади к Силантию и схватил его поперек пояса. Изумленный Силантий, оглядываясь, кто его держит, закричал: - Ты чего? Что, как рак, вцепился? Не балуй! Брось, говорю! Но паренек оттолкнул его, схватил Харьку Ипатова за рукав и быстро потащил за собой к воротам. - Разбой! Разбой! - вопил с крыльца приказчик Меренков. - Держите его, детушки, вяжите ему локти! Холопы с разных сторон побежали к светловолосому парню, стараясь загородить ему путь к воротам, но тот, расталкивая толпу, уже открывал ворота. - Это Касьян - молотобоец из кузни Тимофейки. Силантий раньше тоже был молотобойцем, но променял это дело на доходную роль помещичьего ката. Его обязанностью стало стегать кнутом крестьян по приказанию господского приказчика. Увидев, что Касьян разъярился и схватить его не легко, Силантий отбежал в сторону и, размахивая охотничьим ножом, кричал на холопов: - Чего стоите, дурни? Спустите с цепи кобелей. Не выпускайте баламута. Два холопа, пытавшиеся закрыть ворота, повалились, сшибленные Касьяном, и молотобоец со стариком проскочили в ворота. Они бегом спустились с холма и скрылись в ближайшем коноплянике. Из ворот выскочили несколько волкодавов и, заливаясь хриплым лаем, помчались по деревне. Глава 3 КРЕСТЬЯНЕ СБЕЖАЛИ Приказчик Меренков был и взбешен и смущен внезапным бегством крестьян. Приказ господина его, Ивана Семеновича Челюсткина, говорил: "Спешно, без мотчанья <Мотчанье - медлительность.>, передать семьдесят крестьян приехавшему одновременно с письмом тульскому посадскому человеку, Петру Исаичу Кисленскому". Кисленский был доверенным приказчиком нового тульского железного заводчика Антуфьева, подыскивавшего работных людей. Деньги обещал заплатить без задержки, сразу после передачи. Меренков чувствовал, что не так повел дело, и приказчик Петр Исаич ему то же самое выговаривал. - Погорячился ты очень, с мужиками так нельзя. Иной мужик, как бык, куда хочешь его погонишь. А иной, что конь с норовом, - закинется перед лесиной и топчется, хоть убей. Меренков увел Петра Исаича в избу и усадил под киотом с образами на лавочке, затянутой сукном. - Ты думаешь, с ними сладу не будет? - говорил он. |
