— Причина в том, что я сама испортила свою карьеру. Я отказалась переспать с сыном продюсера.

Жаклин несказанно удивилась, увидев, что после этих слов Роналд облегченно вздохнул.

— Значит, этот парень приставал к тебе?

Она кивнула и пояснила:

— Но хуже всего то, что он мнил из себя больше, чем представлял на самом деле.

— Я же предупреждал тебя…

— Конечно, как же я могу обойтись без ваших советов, мистер Редферн.

Он не обратил внимания на иронию, прозвучавшую в ее словах, и приготовился слушать дальше. Но Жаклин молчала. Тогда он решил взять инициативу в свои руки.

— Скажи мне, когда полиция узнала о письме?

— Точно не помню. Но, думаю, сразу же. Однако впервые вмешалась, когда взорвали мою машину.

— Когда это произошло?

— Спустя два дня после выхода на экран рекламы презервативов.

— Так. А ты была единственной актрисой, снявшейся и в сериале, и в рекламе?

— Да, но…

— Тогда полицейские должны были бы обратить на это внимание.

— Роналд, послушай. В рекламе не упоминалось имя актрисы. И никто, кроме нескольких человек, делавших ее, не знал, что это я.

— И, естественно, все подумали, что на твою жизнь покушался некто, не имеющий к кино никакого отношения.

— Перестань! Вообще ужасно думать, что кто-то хотел убить меня. И особенно — кто-то из тех, с кем я работаю.

— Извини, дорогая. Но мы должны иметь это в виду.

Она покачала головой.

— Не могу. Это невозможно.

Роналд почувствовал, что к ней вновь подступает страх. И в следующее мгновение она подтвердила его подозрения, воскликнув с дрожью в голосе:

— О господи!.. Что же мне делать? Это похоже на дурной сон!

Ему хотелось обнять ее и прижать к своей груди. Но он понимал, что будет лучше, если он отвлечет ее от грустных мыслей.

— Выкрутимся как-нибудь, девочка, — пообещал он. — Послушай, а почему бы тебе не заказать что-нибудь вкусное, пока я принимаю душ?

Через полчаса под звуки приятной мелодии, доносившейся из радиоприемника, они распивали бутылку шардонэ, сидя рядышком на диване перед журнальным столиком и всячески избегая в разговоре упоминания о поджогах, взрывах и угрозах.

Жаклин заказала себе только салат, но, почувствовав, что при виде еды у нее разыгрался аппетит, она принялась таскать креветки с тарелки Роналда.

— Предупреди меня, когда в следующий раз будешь воровать у меня еду, — я сделаю вид, что не замечаю этого, — поддразнил он ее.

Жаклин чопорно и надменно взглянула на него.

— Моя мама говорила, что леди никогда не воруют.

— А твоя мама не говорила, что леди сами чистят себе креветки?

— Нет. Но я считаю, что намного приятнее, когда это делает для тебя кто-нибудь другой.

— Да. Я это понял.

— Поверь мне — это именно так.

И на ее лице появилась слабая улыбка, несказанно его обрадовавшая.

— Очевидно, ты не изучала правила этикета, иначе бы не набрасывалась на еду как голодный волк.

— И это говоришь мне ты? Ты, который настаивал, чтобы я съела хоть что-нибудь?

— А ты когда-нибудь делала то, что я просил тебя?

— Много раз. И кроме того…

Выражение тревоги, появившееся на лице Роналда, заставило ее на секунду замолчать.

— Что? Что случилось? — испуганно прошептала Жаклин.