Момо, не долго раздумывая, приняла это за нужный знак и полезла в трубу. Едва очутившись внутри, она тут же соскользнула вниз, поскольку труба шла почти вертикально. Потом она начала причудливо извиваться, как на детских горках, и Момо со страшной скоростью полетела вниз. Она падала все глубже и глубже, ее переворачивало то головой, то ногами вперед. Но она не выпустила из рук ни черепаху, ни цветок. Чем дальше она спускалась, тем холоднее становилось.

В какое-то мгновение у нее промелькнула мысль о том, как она выберется отсюда, но мысль эта не успела созреть до конца, ибо труба неожиданно закончилась в каком-то подземном ходе.

Здесь уже не было кромешной тьмы. Здесь царствовал пепельно-серый полусвет, исходящий как бы из стен.

Момо поднялась и побежала вперед. Ее босые ноги не издавали ни звука, в отличие от ног серых господ, топот которых она опять слышала перед собой. И она пошла на звук шагов.

От основного коридора во все стороны ответвлялись боковые ходы, создавая сложный лабиринт переплетающихся туннелей, точно под всем строящимся кварталом тянулась подземная кровеносная система.

И тут она услышала гул голосов. Она пошла на этот звук и осторожно заглянула за угол.

Ее взору открылся огромный зал с бесконечно длинным столом по центру. По обоим краям стола сидели серые господа, и еще больше толпилось не уместившихся. И до чего же жалко выглядели последние похитители времени! Костюмы разорваны в клочья, на лицах ссадины и кровоподтеки, в глазах — страх и растерянность! Только сигары их продолжали коптить серым дымом.

На противоположном конце зала Момо увидела приоткрытые бронированные ворота. Здесь веяло ледяным холодом. Хотя Момо и понимала, что это не поможет, она присела на корточки и прикрыла голые ноги своей широкой юбкой.

— Мы должны, — услышала она голос серого господина, сидящего с торца длинного стола, как раз напротив бронированной двери, — всячески экономить наши запасы, ибо не известно, сколько нам еще придется жить на них. Мы должны себя ограничивать!

— Нас осталось совсем немного, — закричал другой, — запасов хватит на годы!

— Чем раньше мы начнем экономить, — невозмутимо продолжал оратор, — тем дольше продержимся. И вы догадываетесь, уважаемые господа, что я подразумеваю под необходимостью экономить. Вполне достаточно, если нынешнюю катастрофу переживут только некоторые из нас. Мы должны оценивать ситуацию трезво и по-деловому! Нас здесь слишком много, дорогие коллеги! Мы должны резко сократить нашу численность. Это суровая, но справедливая мера. Разрешите, господа, приступить к пересчету.

Собравшиеся пересчитались. Потом председатель вытащил из кармана монету и объяснил:

— Мы проведем жеребьевку. Решка означает, что господа с четными номерами остаются, а орел — исчезают.

Он подбросил монетку в воздух и поймал ее.

— Решка! — крикнул он. — Итак, господа с четными номерами остаются, а с нечетными должны испариться!

Глухой стон пронесся по рядам проигравших, но никто даже не попытался защититься.

Четные похитители времени забрали сигары у нечетных, и те сразу же растворились.

— А теперь, — сказал председатель в примолкший зал, — повторим эту процедуру снова, если позволите.

Такая же процедура повторилась в третий и даже в четвертый раз. Наконец, осталось всего шестеро серых господ. Они сели по трое, друг против друга, по разным краям бесконечного стола, и начали мерить визави ледяным взглядом.

Момо с ужасом наблюдала за происходящим. Она заметила, что с каждым уменьшением числа серых господ становилось теплее. По сравнению с прежним, холод уже вполне можно было терпеть.