Шофер удивленно посмотрел на нее.

— Наверное, тебя нужно отвезти к твоему дому. Или ты какое-то время поживешь у нас?

— Нет, — ответила Момо, — я кое-что потеряла там на улице. И мне надо это найти.

Шофера это устраивало, ведь он как раз и собирался туда.

Когда они подъехали к дому Гиги, Момо вышла из машины и начала осматриваться.

— Кассиопея! — тихо повторяла она. — Кассиопея!

— А что ты ищешь-то? — спросил шофер через окошко.

— Черепаху Мастера Хора, — объяснила Момо, — ее зовут Кассиопея, и она все знает на полчаса вперед. Она разговаривает словами, которые пишет на своем панцире. Мне обязательно нужно ее найти! Пожалуйста, помоги мне!

— У меня нет времени на дурацкие выдумки! — проворчал шофер и проехал в ворота, которые тут же за ним захлопнулись.

Момо стала искать одна. Она облазила всю улицу, но Кассиопеи нигде не было. «А вдруг она уже на пути к амфитеатру?» — подумала Момо.

Она медленно побрела обратно той же дорогой, которой пришла сюда, заглядывая в каждую канавку, за каждый камень. Снова и снова она звала Кассиопею. Но все было напрасно.

Уже поздней ночью Момо вернулась к старому амфитеатру. И здесь она тщательно обыскала все — насколько сумела в темноте. Она еще не теряла надежды, что Кассиопея каким-то чудом доползла до амфитеатра раньше ее. Но такое, конечно, совершенно исключалось, учитывая медлительность черепахи.

Момо залезла на свою кровать. И впервые она почувствовала полное одиночество.

Следующие недели Момо потратила на бесконечные хождения по городу в поисках Беппо-Подметальщика. Поскольку никто ничего определенного о его жизни сказать не мог, ей оставалось только надеяться, что их дороги случайно пересекутся. Но вероятность случайной встречи в огромном городе равнялась вероятности того, что брошенную в океан бутылку с письмом выловит у берега рыбацкая шхуна.

И все-таки, сказала себе Момо, они, возможно, находятся рядом. Кто знает, как часто Момо проходила по тому месту, где Беппо побывал час, или минуту, или даже секунду назад. Или наоборот, Беппо мог чуть позднее Момо пересечь какую-то площадь или завернуть за тот угол. Поэтому Момо стала подолгу задерживаться на одном месте. Но в конце концов ей приходилось следовать дальше, и опять оставалась вероятность того, что Беппо как раз после нее появлялся там.

Как кстати была бы здесь Кассиопея! Она бы советовала ей: «Подожди» или: «Иди дальше», а так Момо никогда не знала, что случится в ближайшие полчаса. Ей следовало опасаться того, что она пропустит встречу с Беппо, если останется на одном месте, и того, что пропустит его, если не подождет.

Она заодно искала и детей, которые раньше всегда приходили к ней, но ни разу не увидела никого из них, она вообще не встречала детей на улицах. И тогда она вспомнила, как Нино говорил о том, что о детях сейчас заботятся городские власти.

То, что Момо ни разу не задержала полиция, и взрослые не доставили в «детское депо», было следствием того, что серые господа тайно оберегали ее. Ведь это не соответствовало бы их планам. Но девочка ничего об этом не знала.

Ежедневно она ходила обедать к Нино. Но ей никогда не удавалось поговорить с ним дольше, чем в первый раз. Нино всегда страшно торопился и никогда не имел времени.

Неделя шла за неделей, из недель складывались месяцы. А Момо всегда была одна.

Единственный раз, сидя в вечерних сумерках на парапете моста, вдалеке, на другом мосту, она увидела маленькую согнутую человеческую фигурку. Она орудовала метлой с такой скоростью, будто от этого зависела ее жизнь. Момо почти узнала в ней Беппо, начала кричать и махать ему руками, но фигура ни на секунду не прекращала своего дела.