Багдад сказала, что приехала из Хаймы.

Из внешней или внутренней? – спросил Мохтар. Багдад как будто изумилась, что он вообще знает Хайму. Ответила, что из внешней.

– Аль-Маджар?

– Южнее, – сказала она.

– Бейт Алель, может? Бейт аль-Забадани?

– Почти попал.

– Аль-Асан? – наугад спросил он.

– Да! – сказала она.

Все зааплодировали.

Мохтар открыл ноутбук и показал им фотографии из своих разъездов по Йемену. Женщины сгрудились вокруг, не веря глазам. Они и не знали, до чего разнообразен Йемен, до чего прекрасен.

Спустя несколько часов Мохтар уже отчасти понимал, с кем имеет дело, хотя видел только глаза. На фабрике Зафира сортировочный цех располагался в большом зале открытой планировки, и женщинам приходилось носить никабы с утра до ночи – неудобно и непрактично, если целыми днями сортировать ягоды в помещении без кондиционера.

Мохтар хотел это исправить. В людном районе Саны не откроешь компанию, где шестнадцать женщин будут сидеть непокрытыми на виду у прохожих, – йеменские обычаи бесили Мохтара, но не годится рисковать целым бизнесом, только чтобы выступить против традиционной женской одежды. Пока что необходим компромисс. Мохтар перестроил цех так, чтобы получился просторный зал с высокими стенами и дверью, которая запиралась изнутри. Сортировщицы сами решают, кому и когда туда входить, а оставшись одни, могут снимать никабы и вообще одеваться и вести себя как хотят.

Мохтар вспоминал, какие правила хотел бы изменить в «Инфинити». Он бесплатно кормил сотрудниц завтраком и обедом. Бесплатный вайфай, транспорт на работу и с работы. Первого мая он дал сортировщицам выходной и поставил им музыкальный центр, который подключался к их смартфонам.

– За работой делайте что хотите, – сказал он им. – Вы – моя золотая команда.

Его переполняло великодушие – он воображал, как у них сложится плюс-минус калифорнийское предприятие, либеральное и эгалитарное, в их собственном пространстве.

Но в первые дни, пока Мохтар обучал сортировщиц, они неловко мялись, и хотя аудиотехника у них была, всякий раз, проходя мимо цеха, он слышал тишину. Он обустроил гостиную с диванами и молельным местом. Все равно ничего.

А спустя неделю он кое-что услышал. Он собирался в «Райян», и тут из сортировочного цеха донесся низкий басовый гул. Женщины заперлись изнутри, и Мохтар, стоя под дверью, узнал песню. Играла Yeah! Ашера.

С тех пор музыка в сортировочном цехе не умолкала. Иногда народная йеменская. Иногда Кэти Перри – женщины особенно любили Roar. Нередко подпевали.

– Вы перед моим лицом, – сказал им Мохтар.

Он сказал им так в первый же день и повторял на каждом собрании – всякий раз, когда хотел напомнить, как они для него важны. Придя работать к нему, они многим рискнули, и он этого не забудет.

– Вы перед моим лицом, – что ни день повторял он.

Это старая йеменская поговорка, ее сложно перевести. Так говоришь тем, кого любишь, так говоришь друзьям и при этом показываешь на свое лицо. Это значит, те, на кого ты сейчас смотришь, всегда у тебя перед глазами. Твоя первая мысль – о них.

Книга IV

Глава 28

Бедлам

Дело было 31 декабря 2014 года, за три дня до рождения пророка Мухаммеда. Праздновали по всей стране. Мохтар проснулся у деда в Иббе и с утра решил сходить в спортзал за углом. Но, спустившись к завтраку, он увидел, что его тетка смотрит телевизор. Смертник совершил в Иббе теракт.

Сорок девять убитых, семьдесят раненых. В Иббе такого еще не бывало – город привык жить вдали от подобного насилия.