В этот момент показался послушник. Он промок до костей и сообщил, что, хотя буря и немного поутихла, дождь все еще льет как из ведра. Судье и его соратнику пришлось совершить большой крюк и, пройдя через заполненный на этот раз монахами храм, они расстались перед залом торжеств.

На втором этаже было пустынно и тихо, светильники тускло мерцали в коридорах. В тот момент, когда судья пересчитывал двери, послышался шорох. Прислушавшись, он различил за спиной шелест шелка и одновременно почувствовал аромат выдохшихся духов. Он хотел обернуться, но острая боль пронзила его череп, и все погрузилось во мрак.

Глава 9.

Судья Ди пробуждается в чужой постели; молодая актриса рассказывает ему о своих любовных увлечениях

Придя в себя, начальник уезда почувствовал, что голова его раскалывается от страшной боли, а под ложечкой — ощущение пустоты.

Мягкий аромат женских духов заставил его открыть глаза. С удивлением увидел он, что лежит на незнакомой кровати. Поднеся руку к голове, он обнаружил, что повязка исчезла, а на затылке выросла большая шишка. Осторожно потрогав ее пальцем, он поморщился от боли.

— Выпейте это, — С чашкой в руке над ним склонилась барышня Тин. Она обняла его за плечи, чтобы помочь сесть. Голова его закружилась. Актриса поддержала его, а отпив немного горячего чая, он почувствовал себя легче и тут же вспомнил, что произошло.

— Кто-то ударил меня сзади, — воскликнул он, пристально глядя на молодую женщину, — Какова ваша роль в этом деле? Барышня Тин присела на край кровати:

— Я услышала сильный удар в мою дверь. Открыв ее, я увидела, что вы лежите на полу без сознания и затащила вас в комнату. К счастью, я крепкая женщина, потому что вы тяжелы и уложить вас в постель было отнюдь не простым делом. Затем я смачивала вам виски холодной водой, пока вы не пришли в себя и не открыли глаза. Больше мне ничего не известно.

Судья нахмурил брови.

— Кто находился в коридоре?

— Никого не было.

— Вы слышали шаги?

— Нет.

— Передайте мне вашу ароматическую подушечку.

Барышня Тин покорно отвязала от пояса и протянула ему маленькую парчовую подушечку. Запах был совершенно не похож на выдохшийся аромат, который он почувствовал перед тем, как потерять сознание.

— Как долго оставался я без чувств?

— Довольно долго. Может быть, около двух часов. Уже скоро полночь.

И лукаво взглянув на него, спросила:

— Каким же будет приговор вашего превосходительства, виновна или невиновна?

Судья не смог удержаться от улыбки.

— Простите меня, — сказал он. — Мои мысли еще путаются. Я вам многим обязан, барышня Тин. Если бы не вы, тот, кто меня ударил, вероятно, прикончил бы меня.

— Жизнь вам спас пластырь под шапкой. Апельсиновая кожура смягчила удар, который, в противном случае, раскроил бы вам череп.

— Это мои жены потребовали, чтобы я надел этот пластырь. Мне надо бы сразу же пойти к ним и поблагодарить, но сначала нужно задержать нападавшего.

Он хотел было подняться, но приступ головокружения снова заставил его лечь.

— Не так быстро, благородный судья, — воскликнула барышня Тин, — Знаете ли, вас крепко ударили! Давайте-ка, обопритесь о мою руку, чтобы дойти до того кресла.

Когда он наконец устроился перед шатающимся столиком, его хозяйка направилась смочить пластырь.

— Я снова вам его надену, быстрее рассосется шишка. Прихлебывая чай, судья присматривался к дружелюбному и открытому лицу молодой актрисы. Ей могло быть около двадцати пяти лет. Не будучи красавицей, она была чрезвычайно соблазнительна, и каждому ее движению придавала особое изящество тренированность акробатки.