— Нет, конечно нет, — ответила Берил. — Но мне как раз понадобилась нюхательная соль, а Голубка, несносное существо, уверяет, будто моя соль пропала. Пойдем, Клиона, вдруг ты сумеешь ее найти.

— Да, конечно, — ответила Клиона, чувствуя смущение от того, что Берил говорит заведомую неправду.

Она проследовала за ней через гостиную, не глядя на лорда Рейвена. Берил закрыла дверь спальни, и Клиона увидела, к своему вящему удивлению, что от томной молодой дамы, какой ее подруга выглядела в последние дни, не осталось и следа. Перед Клионой была совсем иная Берил — глаза ее сверкали, щеки порозовели, темные локоны разметались от волнения по белым плечам.

— Ах, Клиона, ты не можешь вообразить, что произошло! — воскликнула она.

— Что же? — спросила Клиона.

— Он здесь — здесь, в Лозанне. Смотри, вот его письмо.

Она вынула из выреза декольте листок бумаги.

— Кто здесь и от кого письмо? Я ничего не понимаю.

— Ах, любовь моя, какая ты несообразительная, — ответила Берил. — Иан, конечно, милорд Маунтавон.

— Здесь! — воскликнула Клиона. — Но, Берил, я думала…

— Будто меня отправили за тридевять земель, чтобы разлучить с ним, — докончила за нее Берил. — Да, именно! Потому я была так несчастна и печальна. У меня разрывалось сердце! Но вот он приехал для встречи со мной. Он, должно быть, не покидал седла ни днем, ни ночью, ведь ему нужно было опередить нас, а он пересек Ла-Манш на сутки позже нашего.

— Но, Берил, ты не должна видеться с ним! — вскричала Клиона. — Что скажет лорд Рейвен?

— Мне безразлично! — отмахнулась Берил, но затем предостерегающе добавила: — Конечно, он не должен знать. Иан остановился в соседней гостинице. Сады примыкают друг к другу, и он умоляет меня увидеться с ним после обеда. Ты должна помочь мне, Клиона, — Голубке не следует знать ни о чем. Она преданна мне, но спит и видит, чтобы я стала женой его светлости. Вышитая на белье корона — вот ее идеал счастья.

— Берил, не совершаешь ли ты неразумного поступка? — спросила Клиона. — Ведь он… женатый человек.

— Мне все равно, пусть у него сто жен и столько же наложниц! — воскликнула Берил. — Я люблю его! Ах, Клиона, ты еще совсем молода, ты не знала любви. Тебе неведомо, как можно желать мужчину, мучительно стремиться к нему, ночью без сна вновь и вновь повторять его имя — ведь райское блаженство можно познать лишь в его объятиях.

— Берил! Берил! Что я могу сказать? Подумай, вдруг все обнаружится.

— Я думала об этом, — ответила Берил более сдержанно. — Конечно, риск велик, Сильвестр может нас увидеть. Поэтому ты должна помочь мне, Клиона. Я придумала план.

— Что за план? — спросила Клиона.

— После обеда я скажу, что хочу пойти к себе отдохнуть. В этом нет ничего странного — в конце концов, мы с утра на ногах. И я предложу — ты и его светлость должны сыграть в пикет.

— Ах, нет, ни за что! — вырвалось у Клионы.

— Непременно, от этого все зависит, — настаивала Берил. — Видишь ли, Голубка не должна думать, что я собираюсь лечь спать, — она тут же явится. Она прекрасно знает, без нее мне не раздеться, я не умею сама. Просто я уйду к себе, а ей скажу, мы засидимся допоздна, и я позвоню, когда понадобится. Она часто дожидается моего возвращения, если в Лондоне я выезжаю на бал или прием, и ей такое не покажется странным.