Одна из дев ему сначала

         Дней девять сряду отвечала,

         В десятый день он был забыт, –

         С толпою смешан волокит.

         Все жесты, вздохи, объясненья

         Не помогали ничего…

         И зародился пламень мщенья

         В душе озлобленной его.

         Маёшка был таких же правил:

         Он лень в закон себе поставил,

         Домой с дежурства уезжал,

         Хотя и дома был без дела;

         Порою рассуждал он смело,

         Но чаще он не рассуждал.

         Разгульной жизни отпечаток

         Иные замечали в нем;

         Печалей будущих задаток

         Хранил он в сердце молодом;

         Его покоя не смущало, –

         Что не касалось до него;

         Насмешек гибельное жало

         Броню железную встречало

         Над самолюбием его.

         Слова он весил осторожно

         И опрометчив был в делах;

         Порою: трезвый – врал безбожно,

         И молчалив был – на пирах.

         Характер вовсе бесполезный

         И для друзей и для врагов…

         Увы! читатель мой любезный,

         Что делать мне – он был таков!

         Теперь он следует за другом

         На подвиг славный, роковой,

         Терзаем пьяницы недугом, –

         Изгагой мучим огневой.

         Приюты неги и прохлады

         Вдоль по дороге в Петергоф,

         Мелькают в ряд из-за ограды

         Разнообразные фасады

         И кровли мирные домов,

         В тени таинственных садов.

         Там есть трактир… и он от века

         Зовется Красным Кабачком,

         И там – для блага человека

         Построен сумасшедших дом,

         И там приют себе смиренный

         Танцорка юная нашла.