Американские обыватели боятся Брайтон‑Бича. Их пугает сверхгромкая ресторанная музыка, настораживают танцы. Им непривычно видеть раскрасневшиеся лица, уткнувшиеся на ночь в салат. Да что там обыватель! Даже американская мафия не знает, что делать с русской мафией. Ни один чикагский гангстер не приезжает в русский район. Он не знает, где оставить машину. Стоит ему на семь секунд оставить на улице свой черный «роллс‑ройс», наш ему по‑нашенски в эти же семь секунд гвоздем нацарапает на этом «роллс‑ройсе» известные всему миру три буквы.

Недавно в очереди у американского посольства в Москве какой‑то грузин закричал на чиновника:

– Почему вы нас так долго оформляете?

И американского чиновника прорвало:

– А я не хочу, – закричал он на всю очередь, – чтобы вы ехали в мою страну!

И его можно понять…

На Брайтоне даже сменили новые американские телефоны‑автоматы на старые. Новые были созданы «во имя человека». Чтобы не подбрасывать монеты в течение разговора, не отвлекаться, усовершенствовали конструкцию. Бросаешь начальные четверть доллара, разговариваешь семь, десять, тридцать минут… Закончив говорить, вешаешь трубку, телефон‑автомат звонит. Снимаешь трубку – тебе робот говорит, сколько еще надо опустить! Нашли дураков! Причем ладно бы наши просто уходили. Нет. Они еще должны испытать удовольствие (как раньше говорили, чувство глубокого удовлетворения) от того, что они кого‑то объегорили хоть в мелочи. Поэтому наши все‑таки снимают трубку, радостно говорят: «Пошел к черту!». И после этого… не уходят, нет, убегают «с чувством глубокого удовлетворения».

Я не случайно все время пишу «наши, наши, наши». Это действительно наши люди. Прежде всего – по хромосомному набору.

Некоторые по привычке празднуют 1 Мая. Многие отмечают и американские праздники, и советские. Я спрашивал, не выходят ли 1 Мая на демонстрацию?

Шутки шутками, а кто‑то вступил в американскую компартию. Говорят, в связи с перестройкой скоро будут переводить непосредственно из нашей в американскую, если из их парити, конечно, придет официальный запрос…

Можно изменить фамилию, имя, лицо, Родину, но нельзя изменить хромосомный набор.

Самое большое количество доносов в Америке идет с Брайтона. Это хромосомный набор.

У кого‑то за соседним столиком в ресторане «Русь» вспенилась открытая об стол бутылка пива. И это хромосомный набор.

Кто‑то предложил купить мне выломанный приемник из машины. А хозяйка ресторана заводит меня на кухню:

– Купи пальто!

Спекулировать в стране, где есть все, может только наш человек.

– За семьдесят долларов отдам!

Я вижу, что пальто стоит как минимум триста долларов. Дорогая материя. Новое…

– Откуда оно? – спрашиваю я.

Она глазами показывает мне на угол кухни. Там на стуле сидит цыган. Воруют. Американцы самонадеянно думают, что они справились с проблемой воровства. Научно‑исследовательские институты работали у них над решением этой проблемы. И решили. На ценниках цену стали указывать закодированными магнитными полосами. И если их не размагнитить, они зазвенят в дверях магазина. Размагнитить сам человек эти полосы не может. Надо знать код. А в кассе щуп компьютера одновременно и «снимает» цену, и размагнитит полосы. Так что у тех, кто заплатил, покупки не звенят в дверях, а звенят только у тех, кто прошел мимо кассы. Научно‑исследовательские институты работали над решением этой задачи и, как им кажется, справились.