– Факты и вымысел – между ними не всегда легко провести грань. Вы ведь католик…

– Боюсь, довольно номинальный, отче. Просто я не потрудился изменить этикетку, с которой появился на свет. Ну и, конечно, то, что я католик, помогает мне в моих изысканиях – это открывает передо мною двери. А вот вы, отец Леопольдо, изучаете Декарта. Как мне представляется, это едва ли открывает вам много дверей. Что привело вас сюда?

– Видимо, Декарт привел меня к тому, к чему пришел и сам – к вере. Факты или вымысел – в конечном счете провести между ними грань невозможно… приходится выбирать.

– Да, но чтобы стать траппистом?

– Я думаю, вы знаете, профессор, что, когда прыгаешь, гораздо безопаснее прыгать в глубокую воду.

– И вы не сожалеете?..

– Всегда найдется многое, о чем можно сожалеть, профессор. Сожаление – часть жизни. Нельзя избежать сожалений, даже находясь в монастыре двенадцатого века. Вот вы можете в своем университете их избежать?

– Нет, но я уже давно решил, что я не из тех, кто совершает прыжки.

Фраза эта прозвучала совсем не ко времени, ибо как раз в этот момент профессор так и подпрыгнул от звука взрыва, раздавшегося за стенами; через несколько секунд за ним последовали еще два, а затем треск.

– У кого-то лопнула шина! – воскликнул профессор Пилбим. – Боюсь, произошла авария.

– Это не шина, – сказал отец Леопольдо. – Это были выстрелы. – Он кинулся к лестнице, крикнув через плечо: – Двери в церковь заперты. Следуйте за мной. – Он побежал по коридору вдоль комнат для гостей со всею скоростью, какую позволяло ему длинное одеяние, и, с трудом переводя дух, выскочил на площадку наверху большой парадной лестницы. Профессор не отставал от него. – Пойдите разыщите отца Энрике. Скажите, чтобы он открыл двери в церковь. Если кто-то пострадал, нам не втащить его по этой лестнице.

Отец Франсиско, ведавший лавочкой у входа, выскочил из нее, бросив свои открытки, четки и бутылочки с ликером на произвол судьбы. Вид у него был испуганный, и, чтобы не нарушать обета молчания, он взмахнул рукою, указывая на дверь.

Маленький «сеат» стоял у церкви, врезавшись в нее. Двое жандармов, выскочившие из джипа, осторожно направлялись к машине с револьверами на прицеле. Какой-то человек с залитым кровью лицом пытался открыть дверцу «сеата». Он гневно бросил жандармам:

– Да подойдите же, помогите открыть эту дверцу, убийцы. Мы не вооружены.

Отец Леопольдо спросил:

– Вы ранены?

– Конечно, ранен. Но это ерунда. По-моему, они убили моего друга.

Жандармы спрятали револьверы. Один из них сказал:

– Мы же стреляли в шины.

Другой пояснил:

– Нам было приказано. Этих людей разыскивают за устройство бунта.

Отец Леопольдо заглянул внутрь сквозь разбитое ветровое стекло. Увидев пассажира, он воскликнул:

– Но это же священник! – И через мгновение: – Монсеньор!

– Да, – возмущенно подтвердил незнакомец, – монсеньор… и если бы монсеньер не остановился по нужде, мы бы уже находились в безопасности у вас в монастыре.

Жандармам наконец удалось открыть дверцу со стороны пассажира.

– Он живой, – сказал один из них.

– Нет – по вашей милости.

– Вы оба арестованы. Садитесь в джип, а мы сейчас вытащим вашего дружка.