|
Ведь и в нашем деле надо уметь командовать людьми, увлекать их за собою, покорять своей воле. Ах, как весело жить, когда можешь ворочать такими делами Мне теперь на три года будет потехи с этим городом! И скажите пожалуйста, какая удача: попался мне этот инженер. Интереснейшие вещи он рассказывал. Интереснейшие. Его рассуждения ясны, как день Благодаря ему я разорю старое акционерное общество, мне даже не понадобится покупать их заведение. Они двинулись дальше и стали не спеша подниматься по дороге, поворачивавшей влево, к Шатель-Гюйону. Гонтран не раз говорил: "Когда я иду рядом со своим зятем, я слышу, ну, право же, ясно слышу, как в голове его звякают золотые монеты, точно в Манте Карло: так вот и кажется - бросают их, подбирают, рассыпают, сгребают, выигрывают, проигрывают." Андермат и в самом деле производил странное впечатление человека-автомата, предназначенного для подсчетов, расчетов и всяких денежных манипуляций. Но сам он весьма гордился своей житейской практичностью и любил похвастать, что с первого взгляда может определить точную цену любой вещи. Где бы он ни был, он поминутно брал в руки то один, то другой предмет, внимательно его рассматривал, поворачивал во все стороны и заявлял: "Стоит столько-то". Его жену и шурина забавляла эта привычка, они для потехи подсовывали ему какую-нибудь диковинную вещицу и просили оценить ее, а когда их невероятные находки ставили его в тупик, оба хохотали как сумасшедшие. Иной раз Гонтран останавливал его на какой-нибудь парижской улице перед витриной первого попавшегося магазина и просил определить общую сумму стоимости всех выставленных в ней товаров, а то предлагал оценить проезжающий мимо потрепанный извозчичий фиакр с хромоногой клячей или же огромный фургон вместе с нагруженной в него мебелью. Однажды на званом обеде у Андерматов он попросил зятя сказать, сколько приблизительно стоит Обелиск, и когда банкир назвал какую-то сумму, Гонтран осведомился о стоимости моста Сольферино и Триумфальной арки на площади Звезды; в заключение он сказал с самым серьезным видом: - Вы могли бы внести весьма ценный вклад в науку, произведя оценку главнейших монументов земного шара. Андермат никогда не сердился на эти шутки и выслушивал их как человек, знающий себе цену, уверенный в своем превосходстве. Как-то раз Гонтран спросил: - А я сколько стою? Вильям Андермат уклонился от ответа, но шурин пристал к нему: - Ну, скажите. Допустим, что меня поймали разбойники и держат в плену, какой бы выкуп вы дали за меня? Тогда Андермат ответил: - Ну что ж... Я бы выдал вексель, дорогой мой. И его улыбка была так красноречива, что Гонтран обиделся и больше не настаивал. Впрочем, Андермат любил и художественные безделушки, - тут он отличался тонким вкусом, был большим знатоком и, коллекционируя их, проявлял чутье ищейки, как и в своих коммерческих операциях. Они подошли к дому солидной постройки, - похожему на городской. Гонтран остановил зятя и сказал: - Вот и пришли. У тяжелой дубовой двери висел чугунный молоток. Они постучались, им открыла тощая служанка. Банкир спросил: - Господин Ориоль дома? Служанка ответила: - Входите. Они вошли в кухню, просторную, как всюду на фермах; в очаге под котлом еще тлел слабый огонь, из кухни их провели в комнату, где собралась вся семья Ориолей. Отец спал, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги на другой стул Сын, навалившись локтями на стол, читал Пти журналь, шевеля губами и, видимо, напрягая весь свой скудный ум, чтобы уловить смысл напечатанных слов, а обе дочери сидели в нише окна за вышиванием, начатым с двух концов. |
