— И кого конкретно нам придется выжечь? — вздохнул я.

— Нам — никого, — покачал головой Паре и отдернул закрывавшую оконце кареты занавеску. — В начале следующей декады состоится празднество по поводу именин ее светлости Вероники, поэтому арест любого мало-мальски известного аристократа вызовет нешуточный скандал.

— Но кое-кому на празднестве в Кланице лучше бы не появиться?

— Граф Жиль Валич потерял в сражении под Роневом обоих сыновей. Сейчас он привечает в своем имении помилованных дезертиров и, по моему глубокому убеждению, намеревается устроить в Кланице беспорядки. А мученики, положившие свою жизнь на алтарь независимости Тироша, нужны нам меньше всего.

— Если он внезапно умрет, — поморщился я, — вам наверняка начнут задавать разные неприятные вопросы.

— Переживу как-нибудь, — расплылся в загадочной улыбке Малькольм и вдруг спросил: — Ты ведь слышал, какие ужасы творятся нынче в окрестностях Рживи? Кто-то, проводя ритуал изгнания бесов, загубил уже десяток человек.

— Разве это не дело рук экзекуторов?

— Не их почерк.

— Да? А разве в округе не участились случаи одержимости?

— Приходские священники хоть и сбились с ног, но к экзекуторам за помощью точно не обращались.

— Полагаете, Жиль Валич подходит на роль следующей жертвы?

— А почему, собственно, нет? — пожал плечами Паре. — Но учти: нам совершенно не нужны неожиданные осложнения. Поэтому для начала разыщи настоящих убийц и позаботься о том, чтобы они, будучи пойманными, не стали откровенничать с дознавателями.

— Ясно, — кивнул я. — Кто введет меня в курс дела?

— Все уже на месте. Валентин Дрозд собирает информацию в городе, а Гуго и Берта встретят тебя в «Жареном петухе» — это постоялый двор у переправы через Влану.

— Валентин — что делает?

Валентин Дрозд, шпагоглотатель и метатель ножей, приданный нам после безвременной кончины Альба, был конченым пройдохой, и доверять ему какое-либо расследование не стоило ни при каких обстоятельствах.

— Не беспокойся, патент дознавателя надзорной коллегии фальшивый. В случае провала бумаги просто растворятся в воздухе. Как и Дрозд. И ты вместе с ним, уж не обессудь.

— А Ланье в курсе, что мы в качестве прикрытия используем его ведомство?

— Кто знает, о чем господин Ланье в курсе, а о чем нет? — улыбнулся Малькольм и протянул мне замшевый мешочек. — Взгляни лучше на это.

Я развязал тесемку и вытряхнул на ладонь перстень с рельефным оттиском символа Изначального Света.

— Бесов праздник! — только и выдохнул я.

— Не сквернословь, — ничуть не удивился подобной реакции Малькольм. — Официалу ордена Изгоняющих не подобает вести себя столь непотребным образом.

— И за что мне такая честь?

Пусть официалы — светские лица, привлекавшиеся монахами для расследования преступлений против ордена и веры, — и не обладали властью самостоятельно вершить правосудие, но получить серебряный перстень простому шпику не светило ни при каких обстоятельствах.

— Из-за той истории с зеркалами Его Преосвященство проникся к тебе истинной симпатией, — улыбнулся Паре.

— Странное выражение благодарности, — пробурчал я и поежился, припомнив оборотней, воровавших чужие отражения.