Он был у меня в руках, но насколько далеко я должен был зайти ради победы? Его защита была прорвана. Я нанёс по нему столько ударов, что его тело наверняка вопило от боли. Он продолжал блокировать некоторые из моих атак, но я был идеально сфокусирован, в то время как он потерял равновесие под градом ударов. Мне что, придётся переломать ему кости?

Моё внимание было настолько плотно приковано к нему, что я едва не упустил ударившее по мне сзади дерево. Он каким-то образом вырвал росшее на краю поляны дерево — а я не заметил. Я скользнул вверх и вправо по воздуху, чудом избежав едва не ставшего фатальным удара. «Он что, пытается меня убить?»

Я принялся молотить по нему своей силой. Большую часть ударов он блокировал, но некоторые достигли цели. Он никак не мог долго держаться под таким давлением.

Бой продолжался, и я чувствовал, что устаю — но для него всё было ещё хуже. Отчаявшись положить схватке конец, я стал бить всё сильнее и сильнее. «Да почему он просто не сдастся?!». И тут я допустил ошибку. Утомление заставило меня уклониться от одного удара — лишь для того, чтобы подставиться под другой, мощный удар, выбивший меня из колеи.

Меня пронзили боль и страх. Важнее всего были инициатива и инерция. Потеряешь их — и бою конец. Мой предок не проявит ни сдержанности, ни милосердия, если вернёт себе преимущество. Запаниковав, я позволил своей ярости выйти из-под контроля. Направленный мною в его сторону контрудар был слишком сильным. Попади он в цель, Тириона разорвало бы на куски — силы там было достаточно, чтобы уничтожить замковые ворота.

Тирион видел, что ему грозило, но вместо защиты или уклонения он замер неподвижно, а его лицо озарила кровавая улыбка. Всё случилось менее чем за секунду. Осознав, что он вот-вот умрёт, я попытался остановить свой собственный удар. На практике это было похоже на то, что бывает, когда бьёшь с размаху кувалдой по камню, а потом пытаешься отменить удар на полпути.

С кувалдой можно было, наверное, схлопотать растяжение в спине, но с эйсаром… результатом стал откат. Усталый от долгого боя, я почувствовал, будто мой разум рвался на части — по мне прокатилась холодная и чёрная агония, поглощавшая всё на своём пути. И виноват в этом был лишь я сам.

Когда это произошло, я парил в паре футов над землёй, но боль была настолько мощной, что я даже не почувствовал удара от падения. Я, наверное, на секунду потерял сознание, поскольку когда я открыл глаза, он был рядом. Мир окрасился красным, когда его кулак впечатался в моё лицо.

За этим последовали ещё удары. Тирион больше не использовал магию, но в этом и не было нужды. Я был совершенно беспомощен. На восстановление после того, что я с собой сотворил, должна была уйти неделя, или больше. Я почувствовал хруст, когда моя скула сломалась под его кулаком. После этого он милосердно переключился на моё туловище.

Или, наверное, не так уж милосердно — что я осознал, когда начали ломаться мои рёбра. Теперь он наверняка использовал магию — никакой кулак не вынес бы удара настолько сильного, чтобы сломать рёбра. Я услышал крик, но это точно был не я — поскольку я не мог дышать.

— Сломанные кости болят, верно? — тихо напел мне на ухо Тирион.

Он прижимал к моему животу что-то острое. Нож? «Нет, это — клинок из чистого эйсара. Он сейчас меня убьёт».

— Проблема с откатом, — продолжил он, — заключается в том, что ты не можешь срастить сломанные кости. Мои уже в порядке. И все те порезы, которыми ты меня наградил, уже тоже закрылись. Но ты ничего не сможешь исправить. Ты беспомощен. С тем же успехом ты мог бы быть мёртвым. — Клинок вспорол мою кожу, разрезая плоть и мышцы. Если бы я мог, я бы закричал.

— Сейчас ты, наверное, гадаешь, убью ли я тебя — и поверь, я хочу это сделать.