|
Зеленым-зелено пламенел лес, пел под ветром, сплетался ветвями. На улице за стенами офиса стояла ранняя весна, промозглая и сырая, — а здесь было лето, начало лета, цветение молодого времени. Тихо дышали деревья. Паук плёл сеть под веткой орешника. Алей осторожно коснулся толстого поваленного ствола, на котором сидел, — на пальцах осталась коричневая труха. Он поднял глаза: небо над высокими кронами затягивала пелена облаков, но солнце за ними стояло в зените, и лучи его достигали земли лишь чуть рассеянными, приглушёнными, ласковыми. Алей медленно сложил ноутбук, краем глаза заметив, что Осень держит свой под мышкой. — Это Старица? — шёпотом спросил он. — Нет, — легко ответила Осень. — До Старицы ещё идти. Пойдём? Он встал с дерева — и замер, запрокинув голову. — Ещё секундочку, — тихо попросил он. — Сколько угодно. Здесь время своё, отдельное. Алей прикрыл глаза и смотрел сквозь ресницы. Воздух был так чист, что каждый глоток ударял в голову. Чуть в стороне лиственный лес сменялся сосновым. Смолистые стволы уходили к небу, как колонны из меди. Сочная трава, густая и яркая, пружинила под ногами. За поваленным деревом стлался пушистый ковёр хвощей, а дальше начинался малинник. «Нереальный мир», — тихо текли мысли. Всё здесь было так светло и чисто, словно… «Словно в начале творения», — мелькнула чужая неновая фраза, и Алей подумал, что если Творение было, здесь навсегда осталась та, самая ранняя его пора. Он шагнул к Осени и неуверенно спросил: — А где Старица? Осень кивнула в сторону соснового леса. — Тут недалеко. Они не торопясь пошли. Ноги утопали в мягкой земле. Под соснами было суше, идти стало легче. Где-то куковала кукушка. — Что это? — спросил Алей, зная, что не услышит ответа. — Роща возле Старицы. Не знаю. Никто не знает, — Осень помолчала. — Я думаю, что это семантическое пространство. Мир чистых смыслов, первообразов вещей. Но тут почему-то только лес и река. Пахнуло водой. Теперь они шли вниз по склону, и впереди между стволами засветилось пустое пространство. — Если строить цепочку отсюда, можно найти всё, что угодно, — говорила Осень. — Верный ответ на любой вопрос. Я сюда прихожу, чтобы искать чужие запросы в базах. Ещё сюда ходят, когда обдумывают проекты или ищут решения. Но мне кажется, это всё равно что забивать гвозди микроскопом. Мизерная доля возможностей. Если понять, что это такое и как этим пользоваться… я не знаю, что будет. Всё будет. Мы пришли. Склон обрывался вниз — почти отвесно. Корни деревьев плескались в речной воде. Река оказалась неширокой, метров пять от силы, но, судя по оттенку воды, тут было глубоко. «Наверно, омуты», — подумал Алей. На дальнем берегу стеной стоял лес. Осень пошла вдоль обрыва, поманила Алея за собой. Они миновали заросли орешника, и берег вновь стал пологим. В этих местах бывали люди. На узкой полоске песка лежали, как скамейки, сухие ошкуренные брёвна, а в воде у берега, привязанная к колышку, ждала зелёная лодка. Осень села на бревно и озорно улыбнулась. — Знакомься, — сказал она, — это Ялик. — Что? — Ялик, — она засмеялась. — Это действительно Ялик, он существует здесь в такой форме. — Вот это да! — Алей подошёл к лодке и потрогал тёплый, точно живой, борт. — Похож на лодку секретариата. Как так получилось? Кто придумал символ, технический директор? Он тут был? — Сколько вопросов. Да, директора тут были. Тут много кто был. |
