|
— Летен Истин, — медленно проговорил он, допив воду из чашки, — прошу прощения за беспокойство. Я увидел ваш Предел. Это нечто весьма впечатляющее. Думаю, вы и сами это предчувствуете. Глаза Поляны возбуждённо загорелись. Воронов усмехнулся. — Вы неординарный человек, — на всякий случай Алей польстил вождю ещё раз. — Эту задачу у меня не получится решить в один приём. Она мне… очень интересна. Дайте мне неделю. Через неделю я опишу вам все фрагменты кода, которые сумею найти. Воронов подумал. — У меня много дел, — сказал он. — Позвоните мне в четверг, — и положил на стол визитку. — Я вас приглашу к себе. Полагаю, ваше рабочее время нужно оплатить. — Н-не стоит, — испуганно промямлил Алей. — Не волнуйтесь, — сказал Воронов так спокойно, что Алей мгновенно смирился. Поляна наморщила лоб. — Надо бы стол выдвинуть, — сказала она. — З-зачем? — ошалело спросил Алей, подумав, что он так и заикой станет. — Курочку кушать! — строго сказала Поляна. — На кухне сесть негде. — А… да… Воронов посмотрел на часы. — Время есть, — весело сказал он, — оценим Полянину стряпню, Алей Веселин? — Да… к-конечно. — Командуйте, — добродушно продолжал Воронов, — куда стол ставить. — А тут… на середину комнаты вот. Воронов переставил стол легко, как бумажный, принёс из угла табурет. Поляна улыбнулась и ушла на кухню, оттуда донеслось постукивание крышек, позвякивание приборов, потёк аппетитный аромат… «Господи, — думал Алей, — меня же трясёт. За одним столом с ним сидеть. Я свихнусь. Нет, погоди, он ещё никто, то есть он ещё не тот Воронов, он просто человек…» Летен негромко засмеялся. — Знаете, — сказал он, — чем дольше я на вас смотрю, Алей Веселин, тем больше я в вас верю. Проводив их, Алей лёг на тахту навзничь и закрыл глаза. Он не смог оценить поляниного мастерства — жевал её кулинарный шедевр как бумагу. Все его мысли занимал Воронов. Летен сидел напротив, неторопливо, со вкусом ел, улыбался щебечущей Поляне, — а Алей видел его изваяния на площадях и его портреты на небоскрёбах. То, чего не должно случиться. Теперь он вспоминал первый за сегодня поиск, который стартовал с Летена, ещё почти ничего о нём не зная. «Неправда», — пришёл тогда ответ. «Всё ясно, — зло думал Алей. — С поиском будущего всегда так: ответ чёткий, но понять его можно только тогда, когда будущее уже настало. Я искал причину дурного предчувствия, она была в будущем, я фактически пытался строить из себя предсказателя… Нострадамус несчастный. Предчувствие было — у меня, и врать придётся — мне. И не врать, а обманывать. Причём с самыми подлыми целями… Я должен отобрать у человека мечту. А как иначе?.. Господи, как мерзко-то». Он перевернулся на бок и подложил руку под голову. В форточку дуло, ноги мёрзли. Алей заполз под плед и сжался в комок, обняв колени. Тошно было, хоть кричи. «Хорошо, что я неделю себе выгадал, — угрюмо заключил он. — Со страху сейчас такого бы наплёл!.. Воронов… он хуже, чем умный — у него чутьё. Он мне поверил не тогда, когда я ему про красноярские его подвиги рассказывал, а тогда, когда я увидел его Предел и задёргался… А ведь он сказал, что идёт в политику. Господи, да он уже сейчас знает, зачем идёт!» Снова и снова в памяти прокручивались реплики Воронова; неприятно томило под ложечкой. «Сначала он сказал, что с благодарностью примет подарок, — вспоминал Алей, — а потом вдруг решил мне заплатить. |
