Крики за спиной стали громче, нечеловеческие голоса вопили от радости, хрипло каркая, как вороны. Он посмотрел назад, хотя и знал, что не должен, что только слабнет, увидев их. Окруженные языками огня, они вынеслись из подлеска, из которого он только-то убежал, смеясь, хихикая и показывая на него пальцами, толпа кошмарных тварей из маминых сказок, некоторые животные, некоторые нет, но все чудовища, по виду и размерам. И только женщины и самки.

Его мать сама с лаем неслась перед стаей, Ведьма Сотворения Мира, всегда первая и самая жестокая из всех: блестящие глаза динго сверкают, волосатые челюсти динго широко открыты, красные внутренности ждут его. За ней бежала ведьма Сулавейо с острым копьем, как и шлюхи Мартина и Полли, каким-то образом сросшиеся вместе в каменноглазую безжалостную тварь. За ними, через дым, торопились остальные, злая стая мопадити , безымянные, почти безликие мертвецы. Но лица им были не нужны. У мертвых женщин было достаточно когтей и острых зубов, а их ноги могли бежать не уставая целую вечность.

Они охотились за ним, час за часом, день за днем, неделя за неделей. Они будут охотится за ним всегда.

Плача, как ребенок, разбуженный ночным кошмаром, хныча от истощения, боли и страха, голый Джонни Вулгару побежал через сухие земли Сотворения Мира, пытаясь найти несуществующее убежище.

ОНА затолкнула его в маленький парк рядом с больницей, хотя и не знала почему. Свет послеполуденного солнца бродил между зданиями, и сама мысль о том, что придется возвращаться в их меблированные комнаты с таким светом, бьющим в глаза, наводила на нее тоску. Она хотела спать, она хотела поговорить. И сама не знала, чего хочет больше.

Они сели на придорожную скамейку рядом с на удивление хорошо ухоженной клумбой. Группа детей играла на скамейке на другой стороне дорожки, смеясь и пихая друг друга. Одна маленькая девочка упала на бетонную дорожку, но едва Рени в ужасе наклонилась к ней, вскочила и с криком опять вспрыгнула на скамейку, стремясь отвоевать себе место.

 –  Сегодня он выглядит лучше, верно?  –  спросила Рени у !Ксаббу.  –  Он даже улыбался  –  и это была настоящая улыбка Стивена.

 –  Он действительно выглядит лучше.  –  !Ксаббу кивнул, на отрывая взгляда от играющих детей.  –  Однажды я покажу тебе места, где я вырос,  –  сказал он.  –  Не только дельту, но и пустыню. Там бывает очень красиво.

Рени, которая все еще думала о Стивене, не сразу поняла его.  –  Но я уже видела ее!  –  сказала она.  –  Ту, которую ты построил. Великолепное место.

Он внимательно посмотрело на нее.  –  Ты очень волнуешься, Рени.

 –  Я? Просто задумалась о Стивене.  –  Она опять уселась на скамейку. Дети попрыгали на землю, выбежали в центр парка, на грязный треснутый бетон и начали бегать друг за другом вокруг одинокой пальмы посреди площадки.  –  Ты никогда не спрашивал себя, что все это значит?  –  внезапно спросила она.  –  Я имею в виду... все то, что мы знаем.

Он посмотрел на нее, потом опять перевел взгляд на кричащих детей.  –  Что все это значит?..

 –  Я имею в виду эти создания. Информационные... люди. Если они будут следующими, что о нас?

 –  Я не понимаю, Рени.

 –  Что о нас? Каково... наше предназначение? Всех нас. Всех людей на земле, живых, рождающихся, умирающих. Работающих. Спорящих. Но эти информационные создания идут за нами и пойдут дальше... без нас.

Он медленно кивнул.  –  Если у родителей рождаются дети, надо ли им умирать? Кончается ли их жизнь?

 –  Нет, конечно  –  но это совсем другое.