Наконец-то я могла рассказать всё и не бояться, что меня неправильно поймут. Почему-то Жюль быстро стал для меня тем человеком, который просто обязан был все понимать правильно.

- Страсти какие, - Жюль обнял себя руками. - Бедная. А я ведь только успел пожалеть, что учусь на теории, а не на практике.

Удивительно, обычно, когда меня жалели, я или злилась, или тоже начинала с полной самоотдачей жалеть себя, и просто тонула в слезах и соплях. Но вот меня пожалел Жюль, и всё, что мне хочется сделать — это доказать ему, что всё совсем не так плохо.

- Интересно, младенцем тоже могут сделать? - расхрабрилась я настолько, что вчерашнее приключение больше не казалось мне мрачным. Если подумать, куда печальнее было Анне Васильевне — ей предстояло стать мной, а потом вернуться.

- Совсем крошкой — нет, - отозвался Жюль. - Их на четвертом курсе придумывают теоретики. Говорят, любимый факультатив девочек. Наконструируют хорошеньких как ангелочки малышей, а потом повально сны с ними идут.

- Это даже хорошо, - рассеянно ответила я, думая о своем. Отчего-то я почувствовала усталость, словно весь день таскала мешки. В некотором роде так и было — этот груз вины и впрямь лежал на моих плечах.

- Пора на уроки, - сообщил Жюль, кивком указывая на будильник. - Не пропадай больше.

- Я постараюсь, - пообещала я ему, и шагнула в класс.

Все словно ждали одну меня. Хотя почему «словно»? Судя по всему, так оно и было. Вся группа прошла этот этап практики, и осталась только я со своим сном и Анной Васильевной. С смешанным чувством я наблюдала за тем, как кисточка Картины Георгиевны смывает с лица старушки морщины, выпрямляет и истончает пальцы, как она становится прямее, а её легкие как пух волосы оборачиваются длинной тяжелой косой.

А потом мои руки словно сами махнули сложным узором, я лишь мгновение чувствовала под пальцами словно теплую струю воздуха, и Анна Васильевна исчезла.

Все зашевелились, и только сейчас я поняла, что никто не дышал, пока не завершила переход моего двойника. Сергей начал негромко рассказывать, как Аня напугала сестру Джейн, поведя себя совсем не так, как та, но в последний момент сообразив как всё исправить. Она заставила свои наложенные черты «потечь», отчего в её оценке преобладали багровый и бурый цвета. Аня во время этого рассказа сидела с непроницаемым лицом, но я чувствовала, что своей выходкой она довольна.

Я же только собиралась спросить, о каких оценках идет речь, когда Картина Георгиевна положила передо мной значок. Снова раскрытый зонтик, на котором преобладали светло-синий и темно-розовый цвета.

- Легкая грусть и нежность, - пояснила ректор в ответ на мой немой вопрос. - Довольно редкое сочетание. Даже жалко...

- Что жалко? - я прикрепила уже второй свой значок на одежду. Наверное, стоит завести для этого специальную ленту или что-то вроде того. Превращаться во второго рыцаря мне не улыбалось.

- Жалко, что редкое сочетание, - неожиданно резко ответила Картина Георгиевна и, смягчая свой ответ, улыбнулась. - Это очень хороший тип снов. Тот самый, про который говорят, что проснулся новым человеком. И твоя подруга проснулась с этим настроем, и супруг Анны Васильевны. Поэтому не снизила оценку за то, что ты приснилась не той, которой собиралась.

Кажется, я покраснела. С другой стороны, а почему я надеялась, что никто этого не заметит? Учителя часто видят куда больше, чем нам кажется. Видимо, во снах ситуация такая же.

Пока я пыталась перестать так откровенно сдавать себя и вернуть себе наконец нормальный цвет лица, рядом с нами снова появилась Анна Васильевна. Она выглядела чуть задумчивой, но не плакала. Наверное, до слез умудрилась довести себя только я. Ох, как стыдно-то!

- Как вы понимаете, всё это было только разминкой перед настоящей практикой, - не обращая внимания на наш тревожный гул, объявила Картина Георгиевна.