— Если вы о Генриетте, она наверху, — ответил Джонс. — Её тоже убили.

— А остальные?

— Все домочадцы были убиты.

Кажется, впервые Мортлейк опешил. Он взглянул напоследок на лужу крови, губы презрительно скривились.

— Мне здесь делать нечего, — фыркнул он. — А вы, господа, оставайтесь и вынюхивайте.

И прежде чем кто-то успел его остановить, он вылетел вон с той же наглостью, с какой влетел. Три хулигана устремились за ним, и было ясно, что их главная задача — защитить его, отделить живой стеной от его недругов и окружающего мира.

— Эдгар Мортлейк. Шайка выходит из тени, — подытожил я.

— Возможно, оно и к лучшему.

Джонс глянул в открытую дверь.

Мортлейк прошёл по саду, открыл калитку. Мы видели, как он забрался в ждущий его экипаж в сопровождении своих стражей… Взмах кнута — и он умчался в сторону Хайгейт-Хилл, а мне подумалось: если Скотчи Лавелля и всех его домочадцев убили, чтобы кому-то что-то сообщить, сообщение дошло до адресата.

ГЛАВА 8

СКОТЛЕНД-ЯРД

Если «Гексам» и мог чем-то похвастаться — список в любом случае был недлинным, — так это близостью к центру Лондона. В комнате, где кормили завтраком, я снова оказался в одиночестве, быстро разделался с едой и, расставшись с сердитой горничной и мрачным Бутсом, отправился в путь, намереваясь последовать совету Джонса и прогуляться по набережной.

По ту сторону длинной шеренги деревьев, так украшавших бульвар, поблёскивала Темза. Я вышел из гостиницы навстречу свежему весеннему ветерку и увидел, как в направлении лондонского порта скользит трёхмачтовый парусник. Я остановился посмотреть, как он плывёт — и вдруг почувствовал, что за мной наблюдают. Было ещё рано, людей вокруг немного… женщина с коляской, мужчина в котелке прогуливает собаку. Я оглянулся на гостиницу. И тут в окне второго этажа увидел человека, который смотрел на улицу. Я быстро прикинул: этот номер находится рядом с моим! Значит, это его кашель я слышал ночью. Он был слишком далеко, да и окна в саже, так что разглядеть его я не мог. Волосы тёмные, одет в тёмное. Он стоял, застыв, словно манекен. Я готов был побиться об заклад, что он смотрит прямо на меня. Тут он шевельнулся, и рука задёрнула занавеску. Я постарался выбросить его из головы и продолжил путь, но прогулка уже не доставляла удовольствия, на какое я рассчитывал. Так бывает, когда на душе неспокойно вроде бы без видимой причины.

Через пятнадцать минут я дошёл до места назначения. Скотленд-Ярд — этот адрес был в городе хорошо известен — выглядел впечатляюще и располагался между набережной королевы Виктории и Вестминстерским дворцом. Мне также показалось — когда я пересекал бульвар и искал главный вход, — что есть в этом здании какое-то уродство. Будто после начала строительства архитектору пришло в голову что-то поменять. Два этажа из строгого гранита вдруг уступали место красно-белому кирпичу, оконным створкам с украшениями и башенками на фламандский манер, и казалось, что ты смотришь на два разных здания, сидящих одно поверх другого. Чем-то Скотленд-Ярд смахивал и на тюрьму. Четыре крыла здания держали в кольце внутренний двор, куда почти не доходили солнечные лучи. Наверное, обитатели Ньюгейтской тюрьмы получали от прогулок на свежем воздухе больше удовольствия, чем томившиеся здесь несчастные полицейские.

Этелни Джонс ждал меня и приветственно поднял руку.

— Получили моё сообщение? Отлично. Совещание скоро начнётся. Предстоит что-то необычное. Я бы сказал, уникальное. Сколько здесь работаю, такого совещания не бывало. Чтобы раскрыть убийства в Хайгейте, собрали сразу четырнадцать старших детективов-инспекторов. Мы такого не потерпим, Чейз.