— Благодарю, господа, — ответил я, чуть наклонив голову. — Однако от смотра невест я откажусь. Впрочем, со списком, если вы мне его предоставите, ознакомлюсь.

Добрынин кивнул, и Лермонтов придвинул мне толстую папку. Листов пятьдесят, не меньше, и если на каждом по одной девице, встреч мне предстоит немало. Ссориться на пустом месте с дворянским собранием не следовало, да и выбирать прямо сейчас не требовалось. А досье — полистаю, может быть, найдется что-то полезное?

— Теперь перейдем к следующему вопросу, — как только я принял папку, объявил Николай Олегович. — Нам подали жалобу на вас, Иван Владимирович. Род Щелковых заявляет, что вы намеренно распространяете в обществе мнение, что их артефакты плохого качества и Щелковы наживаются на благородных семьях, продавая им плохие изделия.

Я пожал плечами.

То, чего я так долго ожидал, наконец, случилось. Я вроде бы и не скрывал своего отношения к здешним артефакторам, но пока мои слова дошли до их ушей, а в обществе начали обсуждать именно мои изделия, прошло время.

Рынок производств зачарованных предметов уже был давно поделен, и мое появление на нем с продукцией, которая по качеству превосходит все, что способны изготовить мои конкуренты, фактически уничтожает их деловую репутацию.

Потому как я делаю то, на что они, во-первых, не способны, во-вторых, более качественно, и в-третьих, я беру недорого. А господа чародеи на этом поприще поколениями живут.

Так что обозлиться они были просто обязаны.

— Буду честен, я не знаю, кто такие Щелковы, но если они изготавливают артефакты как те, что мне встречались до сих пор, их товар действительно самого низкого качества, — заявил я, глядя при этом на Лермонтова. — Сергей Юрьевич, ваш протез — их рук дело?

— Да, Иван Владимирович, — ответил полковник. — И меня крайне беспокоят ваши заявления.

— Господа, но вы ведь слышали, что я делал артефакты для Солнцевых, Завьяловых, Романовых? — задал я встречный вопрос. — Понятно, что к великим князьям спросить не всякий раз подойдешь. Но Венедикт Кириллович ведь хвалился своими артефактами во всеуслышание.

— Мы навели справки, Иван Владимирович, — ответил Добрынин. — Однако вы порочите благородную фамилию своими высказываниями. И мы бы хотели разрешить этот конфликт.

— Каким образом? — улыбнулся я. — Устраивать дуэль я не хочу, что толку мне будет с того, что кто-то из неизвестных мне людей умрет, а я получу целый род врагов? Или, быть может, они перестанут производить некачественный товар?

Щека полковника дернулась с той стороны, где у него был искусственный глаз.

— Иван Владимирович… — начал было он, но его перебил другой член собрания, сидящий сразу за Добрыниным.

— Иван Владимирович, давайте мы устроим простое соревнование, которое докажет, кто из вас лучший артефактор? — предложил, складывая руки на столешнице, он. — Устроим его прямо здесь в дворянском собрании, соберем журналистов, пригласим благородные семьи. Чтобы не было кривотолков, вам дадут одинаковое задание, и по результатам судьи примут чью-то сторону. И вы, и Щелковы будут вынуждены признать это решение и следовать исходя из него.

Я усмехнулся.

— Прошу прощения, господа, но кто будет судьями? — уточнил я. — Коллеги артефакторы? Может быть, заслуженные преподаватели магии? Чье мнение станет решающим? Потому как вы сами заметили, я молод, у меня нет множества связей и обширной клиентуры.

— Вы хотите сказать, что нас можно подкупить? — возмущенно спросил Лермонтов.

— Сергей Юрьевич, дайте мне пять часов спокойствия, инструменты и материал, и я сделаю вам такой глаз, который не потребуется заменять вообще никогда, — предложил я, обернувшись к нему всем корпусом.