— Зачем? — искренне удивилась Герасимова.

— У нее сейчас такие мужчины бывают в салоне, — хитро прищурившись, пояснила та. — Глядишь, кто-то и приглянется мне.

Мирославе Анатольевне оставалось только головой покачать в ответ.

* * *

— Любовница — это хорошо, — сделав глоток кофе, довольно кивнул Венедикт Кириллович. — В вашем возрасте, Иван Владимирович, да при вашей загрузке — это отличное решение. А главное, когда благородные семьи об этом прознают, им придется либо идти на открытый конфликт, либо сворачивать свои планы, основанные на похоти юного чародея, которому богатство и возможности кружат голову.

Я покачал головой, ставя свою чашку на столик.

— Я до сих пор не могу взять в толк, почему дворяне никак не поймут, что ко мне нельзя относиться, как к ребенку, — признал я. — Неужели чужие ошибки их ничему не учат? Как можно быть настолько слепыми, и при этом управлять целыми корпорациями?

Глава рода Солнцевых усмехнулся и, нанизав вилкой кусочек воздушного торта, стал задумчиво его жевать. Сам Венедикт Кириллович еще не женился во второй раз, однако свой небольшой гарем все же завел. И как минимум три женщины уже носят под сердцем его детей.

— Вы, ваше благородие, не учитываете, насколько уникальны для Российской Империи, — произнес он, откладывая вилку. — Сколько у нас историй, подобных вашей?

Я приподнял бровь, и Солнцев принялся пояснять:

— Я в хрониках за последние триста лет нашел больше тысячи случаев, когда едва переступивший порог совершеннолетия мальчишка возглавлял род, — сделав очередной глоток кофе, произнес он. — Но все они кончаются следующим образом — либо окончательное угасание, либо обретение высокого покровителя вплоть до самого императора и развитие фамилии под присмотром своего патрона.

— Неужели никому не удалось добиться успеха самостоятельно?

— Если такие и есть, я о них не слышал, — улыбнулся Венедикт Кириллович. — Так что статистика на стороне ваших противников. Да, каких-то успехов вы добились, но со стороны это выглядит примерно так: связавшись с Легостаевыми, вы получили покровительство некромантов, затем наладили отношения со мной. Сюда же отнесите и Завьяловых, Герасимовых, всех прочих. И не забудьте, что вам благоволят Романовы.

— А что же насчет массового исцеления? — уточнил я.

— А вы его не открыли, Иван Владимирович, — пояснил Солнцев. — Общество уже знает, что вы несколько недель провели в Кремле, работая с артефактами. А значит, что вы там делали? Конечно же, учились по архивам правящего рода. И когда император дал добро, вы явили артефакты массового исцеления. Понимаете, Иван Владимирович, для тех, кто с вами не знаком, создается такое впечатление, как будто Морова создали Романовы, а конкретно — Виктор Константинович.

— Разумно, — хмыкнул я. — И даже тот факт, что вы перехватили средства массовой информации, стройно ложится в эту теорию.

Венедикт Кириллович покивал.

— Вот видите, Иван Владимирович, статистика не на вашей стороне. А раз так, с чего бы благородному обществу считать, будто вы действуете сами по себе? Не стоит забывать, кстати, и о вашей горячей дружбе с Окуневым. Василий Владимирович, «Косарь», практически легенда, к тому же из весьма обеспеченной фамилии, да и сам сколотил неплохое состояние.

Я молча потягивал кофе, а глава рода Солнцевых вздохнул, отставляя пустую чашку.

— Итак, с любовницей, как я и сказал, ход хороший, — вернулся к теме он. — Еще неплохо было бы зачать ребенка.

— Бастарда?

Венедикт Кириллович развел руками.

— А какая разница, Иван Владимирович? — вопросом на вопрос ответил он.