— Спасибо, Варвара Константиновна, — ответил глава рода Герасимовых.

— Документы по допросу я отправила в Министерство обороны, вам есть с чем разобраться, — предупредила Легостаева. — Похоже, мы нашли того, кто организовал нападение на наши склады в Польше. Вас это однозначно заинтересует.

— Хорошо, я сейчас же изучу ваши сведения.

— До свидания, Анатолий Никодимович, — произнесла Варвара Константиновна, прежде чем завершить звонок

Дверь кабинета распахнулась, стоило только главе рода положить аппарат на столешницу.

— Он не пострадал? — спросила Мирослава Анатольевна, решительно входя в кабинет отца.

Анатолий Никодимович взглянул на дочь, все еще хмурый после телефонного разговора. Однако отчитывать ее за подслушивание не стал — понятно же, что девчонка влюбилась. Это было бы хорошо, так как за Моровым она точно будет как за каменной стеной. К тому же они одного возраста, у них найдется о чем поговорить.

Но пока у главы рода Герасимовых не было уверенности, что чувства дочери серьезны, он старался не поднимать эту тему. Да, несколько раз он упоминал об Иване Владимировиче в этом ключе, но тогда Мирослава Анатольевна только отмахивалась. А теперь и сама следит за любым упоминанием о своем преподавателе.

— Моров не пострадал, с Окуневым тоже все в порядке, — ответил Анатолий Никодимович. — Впрочем, не думаю, что сейчас следует ему звонить. Там все оказалось не так-то просто.

Девушка прошла к креслу, установленному напротив отцовского стола, и опустилась на сидение.

— Почему? — спросила она, не сводя с отца взгляда.

Глава рода смотрел на нее несколько секунд, но перебороть любимую дочь не смог. Да и не хотел он этого, Мирослава всегда была в его глазах маленьким чудесным созданием, которое следует оберегать. И потому Анатолий Никодимович даже не заметил, когда это желание дать дочери защиту переросло в потакание любым капризам.

Что говорить, даже Никодим Павлович души не чаял во внучке. Так наследниками не гордился, как Мирославой. И он был единственным, кто мог ее приструнить. Но теперь девочка стала девушкой, и перевоспитывать ее в любом случае было поздно.

Благо хоть у нее самой хватило благоразумия держать себя в руках. Выросла в любящей семье и лишь чудом стала достойной благородной девицей, а не избалованной глупышкой, как многие молодые женщины в других дворянских родах.

— Там какая-то мутная история с Окуневыми, — пояснил Анатолий Никодимович. — Мне, как ты понимаешь, не сообщили — это внутреннее дело Окуневых. Естественно, Моров сейчас занят тем, что помогает своему родственнику.

Мирослава Анатольевна вздохнула, прикрыв глаза.

— Значит, завтра он должен вернуться на службу? — уточнила она.

— Если не полетит разносить Берлин, — усмехнулся глава рода Герасимовых. — То да, должен быть на месте.

* * *

Московский особняк дворянского рода Окуневых. Иван Владимирович Моров.

Я поставил трость между ног и откинулся на спинку кресла. От моей руки к постели, на которой лежал Денис Борисович, проходила сияющая линия, перекачивающая его магию мне. Тонкая операция, которую было крайне сложно наладить, и все может развалиться от неосторожного движения.

Но выбора особо не было — сам наследник Окуневых не справлялся. Его разрушенная жизненная эссенция продолжала постепенно таять. Так что, оттягивая на себя практически весь его резерв, я уменьшал давление на защиту организма.

Исчерченный ритуальными рисунками пол под кроватью мягко пульсировал зеленым огнем в такт моего сердцебиения.