— Передайте мое согласие, — озвучил свое решение я. — Когда хоть приезжает наша принцесса?

Демин отчетливо зашуршал бумажками.

— Рейс прибывает в Москву через три дня, Иван Владимирович, — объявил Даниил Игнатович. — Тут есть приписка от Завьялова: в случае вашего согласия он приглашает вас к себе сегодня на ужин в любое удобное для вас время.

— Хорошо, тогда я сразу к Михаилу Игоревичу, — ответил я.

— Принято, передам сопровождению.

Положив трубку, я направился на выход из корпуса.

Визит китайцев — это как минимум интересно. Будет любопытно пообщаться с Синьхуа Су вживую. Судя по нашей переписке, она весьма хороша в артефакторике. Если, конечно, девушке не подсказывали, как конкретно втереться ко мне в доверие, другие профессионалы, это будет прекрасная возможность обменяться опытом.

Все же наши магические традиции несколько различаются.

Уже подходя к «Коршуну», дверь которого для меня открыл Сергей, я услышал торопливые шаги позади.

— Иван Владимирович!

Обернувшись, я улыбнулся и чуть наклонил голову.

— Мирослава Анатольевна, — поприветствовал я девицу, за плечами которой стояла парочка парней. — Господа.

— Иван Владимирович, мы не могли бы переговорить наедине? — спросила Герасимова.

Я кивнул и жестом предложил занять ближайшую скамейку. На улице уже стало значительно прохладнее, но ничего такого, с чем не смогли бы справиться бытовые чары.

Дождавшись, когда студентка присядет, сам я опустился рядом, соблюдая при этом положенную дистанцию. Пара сопровождающих Герасимову парней осталась на почтительном расстоянии, чтобы нас не слышать, и в то же время так, чтобы в случае опасности вмешаться.

— Итак, Мирослава Анатольевна, я вас слушаю, — произнес я, повернувшись к собеседнице.

Глава 2

Одетая в легкое серое пальто поверх платья, наверняка подобранное под цвет глаз, Мирослава Анатольевна заговорила не сразу. Девушке явно требовалось время, чтобы обдумать собственные слова. Это наводило меня на мысли, что она не знала, как подступиться к теме разговора.

Все-таки в общении наедине в ресторане она вела себя более раскованно. В то время, очевидно, она не преследовала целей отца по нашему сближению. Но вот прошло несколько месяцев, и Герасимова стала смотреть на меня иначе.

Хотя в стенах академии она никак этого не показывала, однако у меня были глаза и уши, чтобы заметить эти изменения. И связать их по времени с отказом от матримониальных планов Большаковых оказалось несложно.

Я спокойно ждал, когда она начнет, свободное время у меня имелось. Да и что скрывать, компания Герасимовой была мне приятна. И ситуация, когда волнующаяся Мирослава Анатольевна не может подобрать слова, меня в некоторой степени забавляла.

— Вы наверняка не помните, Иван Владимирович, — заговорила девушка после паузы, — но у меня через три дня день рождения. И хотя мы обязательно устроим большой праздник по этому поводу в нашем московском особняке, но это случится только в субботу. А я бы хотела вас пригласить на небольшие посиделки именно в этот четверг. Соберется небольшой круг моих друзей, и я подумала, что было бы неплохо, если бы вы смогли…

По мере того как Герасимова говорила, ее голос становился все тише. Опустив взгляд, она покраснела от смущения. Видимо, вспомнила, что нас разделяет наш статус: она, Мирослава Анатольевна, студентка, я ее преподаватель. И хотя мы практически ровесники, на деле в обществе имеем совершенно разный статус.