— Как и его дочурка, — подтвердила Мирослава Анатольевна. — И это, кстати, еще одно доказательство моей правоты. Ведь Иван Владимирович выбрал не какую-то девчонку со стороны, а армейского офицера. Прекрасно зная, что ты можешь все выяснить, ведь вызвать к себе на отчет подчиненного — это естественный процесс, и никто бы даже не заподозрил, что вместо разглядывания бумаг вы пьете горькую и обсуждаете дочерей.

Глава рода Герасимовых покачал головой.

— Это будет злоупотреблением полномочий, дорогая. Так делать нельзя.

— Да брось, отец, — отмахнулась Мирослава Анатольевна. — Мне не пять лет, я прекрасно знаю, что самые важные вопросы решаются в курилке, сауне или в ресторане. А в кабинетах они только подписываются, приобретая законченный вид.

Анатолий Никодимович улыбнулся, глядя на свою маленькую красавицу. Ведь действительно она уже выросла. Стала не только самой прекрасной женщиной на свете, но и очень умной.

— Ладно, раз ты говоришь, что мне не нужно обижаться на Морова и как-то портить с ним отношения, то мы просто подождем, — кивнул он, опираясь на подлокотники кресла, чтобы встать.

Мирослава Анатольевна снова усмехнулась.

— Папа, я надеюсь, что ты никогда даже думать не будешь о том, чтобы хоть как-то навредить Ивану Владимировичу и его близким, — произнесла она. — Он только что в одиночку выиграл войну и подарил Российской Империи всю Польшу. Не думаешь же ты, что государь станет тебя защищать, если ты перейдешь Морову дорогу?

Анатолий Никодимович поднялся на ноги и, подойдя к ней, крепко обнял.

— Знаешь, милая, если будет нужно, я хоть самому Сатане рога сверну ради тебя.

— Я тоже тебя люблю, папа.

Глава 21

Московский особняк дворянского рода Солнцевых. Иван Владимирович Моров.

— Иван Владимирович, это вы? — удивленно распахнув глаза, спросила Алла Венедиктовна. — Что с вами стряслось в Германии?

Мы стояли на крыльце дома, и пока она рассматривала меня, слуги Солнцевых принимали у моих людей чемодан с документацией по новым артефактам, производство которых нужно будет наладить на фабрике.

Я улыбнулся в ответ, наклоняя голову, чтобы поприветствовать дочь главы рода Солнцевых.

— Война никого не красит, Алла Венедиктовна, — ответил я.

Объяснение ничуть не хуже любого другого. Да, я могу изменять свою внешность, но зачем постоянно об этом рассказывать? Так и до мысли, что я могу выдавать себя за кого угодно, недалеко. Так что пусть все вокруг считают, что я всего лишь постарел.

— Поздравляю с возвращением, — с немного натянутой улыбкой произнесла Алла Венедиктовна. — И заодно, если слухи не врут, с помолвкой?

Ее глаза выражали одновременно и обеспокоенность из-за моего старения, и вместе с тем обжигали любопытством. Как и всякой женщине, ей было крайне интересно узнать, как так получилось, что неприступный Иван Владимирович сделал-таки предложение благородной девице.

— Не знаю, что говорят слухи, но я действительно попросил Снежану Александровну Макарову стать моей невестой, — кивнул я. — Венедикт Кириллович у себя?

— Задерживается, — ответила та. — Что-то случилось на фабрике, вот он разбирался и уже едет домой. Попросил напоить вас кофе, пока вы дожидаетесь. Составите мне компанию?

— С удовольствием, — не стал отказываться я.

Мы прошли в дом, я передал подоспевшему слуге свой плащ и, опираясь на трость, проследовал за дочерью главы рода. Убранство особняка если и изменилось за время с моего последнего визита, в глаза этого не бросалось.