— Они исполняли свой долг, ваше императорское высочество, — заговорил я, понимая, что молчание затянулось. — Точно так же, как вы исполняли свой, отстаивая интересы Российской Империи. А я — восстанавливая вашу жизненную эссенцию. Все мы заложники долга, который возлагаем на себя сами.

Она взглянула на меня и, вздохнув, кивнула.

— Вы правы, Иван Владимирович, — признала Варвара Викторовна. — Я знала, на что шла. Простите за эту слабость… Я что-то совсем расклеилась от пережитого.

— Учитывая наши отношения доктора и пациента, можете не волноваться, от меня об этом никто не узнает, — заверил я. — Знаете, мне тут один дружинник рассказал анекдот на эту тему, правда, он весьма пошлый. Хотите послушать?

Она взглянула сперва с недоумением, а после робко улыбнулась и вновь кивнула.

— Хочу.

Я убрал свой чемодан со стула, на котором он стоял, и, опустившись на сидение, принялся рассказывать.

— У каждой женщины в жизни должно быть пять мужчин, — заговорил я.

Варвара Викторовна вскинула бровь, заинтригованная моей речью.

— Первый мужчина — супруг, — продолжил я. — Ему немного показывают и немного рассказывают. Второй мужчина — любовник, ему все показывают, но ничего не рассказывают. Третий — друг. Ему ничего не показывают, но все рассказывают. Четвертый же — врач. Ему все показывают, и все рассказывают.

Наследница престола улыбнулась, поняв, о чем я говорил ранее. А я подошел к концу.

— И пятый мужчина — начальник, — объявил я, поднявшись со стула.

Варвара Викторовна некоторое время еще ждала продолжения, но, поняв, что его не будет, уточнила:

— А как с начальником, Иван Владимирович? — уже сгорая от любопытства, спросила она.

— А это уж как начальник решит, — покивал я.

Взрыв искреннего хохота послужил мне наградой. Я тоже улыбнулся, прекрасно видя, что от случившегося наследница престола если и не до конца отошла, то на время пережитые кошмарные воспоминания отступят.

Дверь в помещение раскрылась, и я поклонился, как положено этикетом.

— Интересные вы моей дочери анекдоты рассказываете, Иван Владимирович, — произнес Виктор Романов, входя в подземные покои.

— Ваше императорское величество, — поприветствовал государя я.

Он кивнул мне и взглянул на наследницу престола. На миг на лице мужчины показались эмоции, он был крайне расстроен и переживал за нее, но при мне показывать этого не хотел.

— Иван Владимирович, я в очередной раз должен поблагодарить вас за спасение, — ровным голосом заговорил он. — Но не могли бы вы вернуть ее молодость?

— Разумеется, ваше императорское величество. Ваше императорское высочество?

Все еще с улыбкой сидящая на постели Варвара Викторовна кивнула.

— Я готова, но не могли бы вы оставить мне седые волосы? — попросила она.

— Почему? — первым задал вопрос государь.

Дочь взглянула на него и несколько мгновений как будто решалась, говорить откровенно или все же сдержаться. В конце концов, ничего ведь не мешает придать волосам седины в любой другой момент.

— Это будет зримым напоминанием для меня, отец, — все же произнесла она. — И демонстрация всей Российской Империи, что я заплатила за родную страну свою цену.

Политическое и разумное решение. Ведь если на наследнице престола не останется и следа от произошедшего, ее подвиг будет умален и не настолько значителен. А вот демонстрация поседевших волос у девушки — это не только знак, что ей пришлось пережить страшное.