– Вы позвонили офицеру полиции. Я не отношусь к бездельникам.

– Но это поощрение...

Он повесил трубку. Если бы он не был так занят, то перепроверил бы этот звонок, сообщив ребятам из Главного управления. Но сейчас это могло подождать. Скопилось слишком много разрозненных данных, которые надо было как то слепить.

Опять звонок, третий подряд.

– Дайте мне Великого Джека.

Наверняка это толстяк опять валяет дурака.

– Эйхорд слушает.

– Я в отделе оборудования, – конечно, это Дан, – мне кажется, я кое что раскопал. За главного подозреваемого кубок виски в награду. Знаешь, кто владелец универмага? Скамвей Бьюик. Служащий говорит, что он приезжал и собирался покупать пишущие машинки. Якобы заново оснащает ими свой офис. Он печатал на одной из них. Этот парень помнит его кресло и его физиономию. Он сказал, что покупатели обычно печатают пробы и берут их домой посоветоваться, какую выбрать машинку. Ну, я и спросил его, брал ли Скамвей свой образец домой. «Да, – ответил служащий. – Он печатал на куске бумаги и вроде положил его в карман». Еще он помнит некоторые замечания Скамвея насчет пишущих машинок. Его интересовали внешнее оформление, запчасти. И после этого он печатал еще. Теперь, Джек, слушай внимательно. Он засунул другой лист бумаги в машинку и напечатал несколько слов. Служащий помнит, что лист был странным, не тем, что в первый раз. Ему показалось, что это был конверт. Но он не уверен. Потом я спрашиваю его: «Вы меняли ленту с тех пор?» Он говорит, нет. Я ухватился за это. Ее точно не снимали с машинки? Абсолютно. Ну вот. Так я пошел с ней в лабораторию?

– Дан, ты просто ас! Отлично сработано! Береги ленту как зеницу ока.

– Считай, что она уже у тебя.

Было 11.10 утра. Это был час, когда Эйхорд наконец узнал, где «рука Христа» напечатала статью. Она нашлась на единожды использованном куске ленты пишущей машинки. Между «быстраякоричневаялисица» и «теперьвремядлявсехнастоящихмужчин». Именно между этими фразами с откровенной наглостью: Грязные шлюхи должны умереть...

Он заранее кипел от злости, представляя, как окружной прокурор говорит ему:

– Закрой ты это дело, Джек. Мне не нужно твое неопределенное машинное дерьмо в качестве доказательства.

Этот негодяй Скамвей на выходил из головы. Джек решил вершить правосудие сам. Хватит заниматься машинками, педерастами, одетыми в женское платье, креслами под поганой задницей. Все. Ты играешь – ты платишь, подонок.

Медицинский центр Бакхеда

Насилие претило Эйхорду. Он верил в действенность убеждения, но этот случай что то изменил в нем, что – он не смог бы выразить. Он убил, чтобы остановить насилие, и потерпел неудачу. Опять погибла женщина. Обезглавлена психически больным человеком, который опять оказался неуязвимым.

Они ехали в Медицинский центр. Джеку Эйхорду казалось, что в этот момент он ненавидит доктора Найлса Лихнеса чуть ли не больше, чем убийцу Скамвея/Споду. Он попытался представить их вместе – доктора и пациента – на скамье подсудимых. Ему легко удалось это.

Внешность психиатра Лихнеса была почти пародийной. Утонченные ван дейковские черты лица, на кончике носа еле держатся старушечьи очки. Он манерничает и жеманится. И при всей своей внешней безобидности косвенно опасен.

Внутренним взором Эйхорд видит, как он сидит за своим большим столом в очках на кончике аристократического носа и кивает в ответ на излияния убийцы. Он лечил Споду конфиденциальностью исповедальни священника.