Лиза нахмурилась. Нет, это не камень. Дельфин, выброшенный на берег приливом? Она покрепче стиснула поводок и сделала шаг вперед. Котик? Или…

Желудок рванулся к горлу. Она прижала дрожащие пальцы ко рту.

На песке лежал труп.

* * *

В ее сне небеса плакали кровью, а океан пылал. Мэгги задыхалась.

Боль прыгнула на нее из темноты — жестокая, оскорбительная, безжалостная, бросившая ее лицом вниз на камни. Ладони у нее горели. Голову обдало жаром. Колени вспыхнули огнем. Она попыталась закричать, но пламя лишило ее голоса, пожирая мягкие ткани языка и рта, обжигая горло.

Маргред металась во сне, в груди у нее хрипело и клокотало, сердце билось как сумасшедшее. Она горела и высыхала, превращалась в мумию…

Она со стоном открыла глаза.

Серый рассвет притаился в уголках подоконника, медленно облизывая обитые деревянными панелями стены, выстроившиеся в ряд романы Брэдфорда и Конан Дойла. На полке ниже стояла детская фотография Калеба, на коленях у него сидела Люси.

Калеб. Она была в комнате Калеба.

А Люси, уже вполне взрослая, переминалась с ноги на ногу в дверях. На губах ее играла виноватая улыбка, она была одета в зеленую футболку, на которой красовалась надпись «Клипперс». Отголоски ночного кошмара Маргред затуманивали глаза молоденькой девушки.

Маргред все пыталась вырваться из цепких объятий сна. Что-то в затуманенной глубине этих глаз подсказывало ей…

Люси растерянно заморгала.

— Извините, что разбудила вас. — Она протянула ей свой сотовый телефон. Ее глаза вновь были яркими и блестящими, как солнечный свет на поверхности моря. Теплые зеленые глаза. Глаза Калеба. — Это брат. Он хочет поговорить с вами.

Маргред села на кровати, чувствуя, как по спине стекают струйки липкого пота, и неловкими руками взяла трубку телефона.

— Алло?

— Мэгги.

Сердце у нее глупо и радостно сбилось с ритма.

— Да?

— С тобой все в порядке?

— Д-да.

А почему с ней что-то должно быть не в порядке?

Но Маргред не давал покоя ее странный сон, беспокоило то, что она увидела или вообразила в глазах Люси. Она снова взглянула на Девушку.

Люси лишь молча пожала плечами в ответ.

— Что случилось? — спросила Маргред.

— Пока еще не знаю. — Глубокий голос Калеба звучал жестко. Ровно. Невыразительно. — Я как раз еду, чтобы все выяснить. Никуда не выходи из дома, хорошо?

Она поняла, что он очень занят, но все-таки нашел время позвонить. Такая забота тронула ее до глубины души. Но при этом она не намеревалась позволять ему указывать, что ей делать.

— У меня в десять утра начинается смена, — сказала она.

— Скажи Антонии, что не можешь прийти. К тебе зайдет кое-кто, чтобы поговорить.

— Он может поговорить со мной в ресторанчике Антонии.

Она услышала, как Калеб глубоко вздохнул.

— Когда они придут к тебе… Они?

— Скажи им правду. Столько, сколько сможешь.

От досады Мэгги прикусила губу. Какую правду? Ее правда оказалась ему не нужна.

Столько, сколько сможешь…

Или столько, сколько смогут принять Калеб и его таинственные «они»?

— Калеб…

— Я должен идти, — произнес он все тем же отрывистым, официальным тоном. — Мэгги…

Она ждала. Сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди, а телефонную трубку она сжимала так, что побелели костяшки пальцев. Она ждала, что он рассеет мрачное предчувствие, навеянное приснившимся кошмаром, рассеет его светом своей рассудительности, своего горячего, сильного, верного сердца.