– Дорогой сын, я рад твоему возвращению!

Эттан играл благородного отца на публику, и получалось у него замечательно. Дрожащий голос, затуманенные слезой очи, отеческие объятия…

– Отец, я счастлив видеть вас вновь…

За единением семьи с интересом наблюдали гвардейцы, несколько зевак и личный секретарь тьера Даверта – тьер Синор, та еще тварь. Было для кого ломать комедию. Но поверили ли? Вот вопрос?

Только дома, в кабинете, Эттан сбросил маску.

– Рассказывай, как съездил.

Луис упал в кресло, как подкошенный. За время поездки он тщательно обдумал, что говорить отцу, чего не говорить. И выходило так, что всю правду Эттану знать не надо. Пока сам Луис не навестит домик тьера Эльнора и не прочитает его бумаги. Мало ли что там обнаружится?

– Все достаточно плохо.

Этих трех слов хватило, чтобы тьер Даверт подобрался, как кошка, над чьим хвостом навис тяжелый сапог и впился глазами в сына. Луис вздохнул, и принялся рассказывать.

Про Карстов.

Про болезнь наследника, про то, что Лусия, похоже, будет носить ребенка от свекра, и подвергаться опасности – ведь герцогиню Карст никто никуда не денет. Про неустойчивость и шаткость ее положения…

Эттан внимательно выслушал – и кивнул.

– Согласен, девчонку придется вытаскивать. Но развод инициируем не сейчас, а чуть позднее. Сейчас у меня есть более важная задача.

– Важнее дочери?

Эттан чуть поморщился, что означало: 'какая дочь, если речь идет о власти?', и перешел к делу.

– Орден рыцарей моря.

– И что с ним?

– Ты хочешь стать его магистром?

– Нет! – Луис даже не раздумывал.

– Значит, прикажу Родригу. В самый раз будет.

– Не понимаю? Но магистр Шеллен…

– Нам надо будет подготовиться. Примерно через два месяца я приглашу всех орденцев – кого смогу найти, на торжество.

– А потом?

Эттан сделал выразительный жест рукой поперек горла.

– Объявим их предателями… кстати говоря, кто-то приносит жертвы Ириону. Скажем, что это они, и казним.

– Орденцев?

– Да.

– Всех?!

Луис смотрел на отца широко открытыми глазами, и не мог поверить.

– Именно.

– Отец, ты это серьезно?

– Ты что-то имеешь против?

Желтые глаза сощурились. Эттан пристально вглядывался в отпрыска, готовый раздавить малейшие признаки неповиновения… и не находил ни единого. Луис сейчас думал не об отце. Он думал, может ли эта идея быть такой же провокацией Эльнора, как и остальные? С Эрико, с Лусией…

– Я… мне надо подумать. Слишком это… грандиозно.

А вот это Эттан понять мог.

Действительно, размах замысла его тоже немного напугал, но это лишь вначале. И потом, сколько там этих орденцев? Пара тысяч человек? Хорошо, около четырех тысяч. Часть из них упокоится в Тавальене, а часть…

Эттан придумал великолепный план (процентов на девяносто подсказанный тьером Синором). Он разошлет по городам письма, которые надо будет вскрыть в определенный день. Например, день святого Климентия. А в письмах будет сказано, что надо арестовать всех орденцев, допросить на предмет жертвоприношений Ириону, получить признание и казнить.

И никаких сомнений.

Если Преотец сказал, что это они занимаются черными делами, значит – они ими занимаются. Ему виднее.

Или вы хотите с этим поспорить?

Луис слушал отца с открытым ртом.

– И все это ради их казны?

– Они посмели отказать мне. А их магистр, этот наглый Шеллен, смел хамить! – Эттан вспомнил глаза магистра, и даже кулаки стиснул от гнева.