Отряды налетали, разоряли деревни, жгли дома, угоняли скот… и люди снимались с мест.

Уходили пока у них не отняли и жизнь.

Да и как ты выживешь, если вдалеке от моря, если разорили хозяйство? Смотреть, как умирают от голода твои дети? Желающих не было.

Жаловаться господину?

До господина далеко, до неба высоко…

Люди уходили.

Уходили в Карнавон, в прибрежные деревни, ставили дома, роднились семьями. Это господа воюют, им денег девать некуда, а простой народ – он между собой завсегда договорится. Сегодня ты поможешь, завтра тебе помогут, на том мир стоит.

Таламир этого не знал. Он просто выплескивал бешенство в схватках, погонях, в огне и крови топил свою ярость, представляя на месте изнасилованных женщин, свою жену.

Красные глаза, белые волосы, бледные губы…

Тварь!

Ведь ходила, головы не поднимала, а пела как сладко! Все, что пожелаете, я в вашей власти…

Обманула!

Обвела вокруг пальца!

И в Эфроне ее не было, Таламир это точно знал. И… нигде!

В столице ее не видели, через ворота она не приходила, на кораблях не уплывала… где-то прячется? Но начальник тайной службы ее величества, барон Ланор, голову давал на отсечение, что Алаис Карнавон не покидала столицу. Более того, никто, даже отдаленно похожий на Алаис, не снимал комнату, не жил в трактирах и на постоялых дворах, ничего не продавал… и Таламир ему верил. Барон свое дело знал. Конечно, как и многие, он не любил 'королевского выскочку', но это не мешало ему как следует делать свою работу. Таламир составил список драгоценностей, которые унесла с собой его супруга – и их было много! – только ни одна побрякушка не всплыла. Даже самое крохотное колечко, даже кусок цепочки! Что оставалось предполагать?

Что Алаис не просто живет у кого-то в столице, но и живет на полном содержании. А как иначе?

Ее никто и нигде не видел, работать герцогесса по определению не умеет, ее этому не учили, может быть, только вышивать, но вышивкой на жизнь не заработаешь, остаются только союзники покойного герцога. Кто-то достаточно богатый, чтобы и содержать нежданную гостью, и прятать ее, да так ловко, что даже сплетни не пошли.

Кто?

А кто угодно. Особняков в столице много, пока все переберешь, пока слуг опросишь, пока внутрь проберешься да осмотришь, ведь кое-чего и слуги не знают…

Много времени уйдет, много воды утечет.

Барон работал, герцог бесился от ярости и унижения, сплетни ползли, деревни горели…

Алаис Карнавон спряталась так, что найти ее не представлялось возможным.

Ее величество была очень недовольна.

– Барон?

Барон Ломар поклонился королеве.

– Ваше величество, я подозреваю, что Алаис Карнавон прятали в столице, но уже вывезли куда-нибудь. Возможно, под видом мужчины или вообще в каком-либо ящике…

– Барон, почему я должна это выслушивать? Меня волнует результат, а не ваши оправдания, – Лидия смотрела жестко. – Скажите мне, вы способны найти эту стерву?

Барон вздохнул.

– Ваше величество, я способен это сделать, но, к моему глубочайшему сожалению, мне требуется время.

– Вы и так ищете ее третий месяц! Сколько вам еще нужно? Год? Два?

Барон развел руками.

– Ваше величество, ваш приказ для меня священен. И искать госпожу Карнавон я буду. Но может быть, стоит сделать так, чтобы она пришла к нам сама?

Лидия подняла рыжеватую бровь, демонстрируя заинтересованность.

– Сама?

– Прошу простить меня, ваше величество, за дерзость…

– Барон!

Королевская ножка изящно топнула по ковру, выражая недовольство.