Глаза допрашиваемого расширились, налились ненавистью.

— Водку! Водку льешь, гад! — исторгся рык.

В его глазах стояли слёзы. Мне тоже было не по себе. Но раз уж взялся за дело, доведу его до конца.

Я вернул банку в вертикальное положение.

— Папаша, так что за конторка тут у вас? Склад ракет эс-эс-двадцать? Запасной Мавзолей? Просто любопытно, из-за чего ты, как юный пионер, идёшь на такие жертвы? Гляди, осталось еще с полбанки.

— У ментов не пью. — На этот раз заклинание прозвучало нетвёрдо.

— Я, папаша, не мент, а разведчик.

Я наклонил банку и замурлыкал:

— Водка «Петрофф», водка «Петрофф», прощай…

Мужик плакал. Ему было худо. Но и Ленке сейчас тоже несладко.

— Как тебя звать, касатик? — ласково спросил я.

Он вскинулся с криком: «Ах ты…», но, увидев целую банку водки в моей руке, замер, не веря глазам.

— Никитичем величают, — неожиданно важно ответил он.

Я открыл банку и снова протянул к нему.

— Пей, Никитич, хороший ты человек.

Он выпил, попросил закурить. Мы молча посидели. Кремень Никитич подобрел, начал крошиться.

— А я сразу догадался, что ты — разведчик, — уважительно сказал он.

Я промолчал. Мой вопрос уже был задан.

— А известно, что делают — баб воруют, — раскололся Никитич.

Меня тряхнуло. Неужели попал?

— Да что ты?

— Людишки здесь нехорошие. На похмелку не дадут. А баб молодых привозят, напоят и — в Африку. Неграм продают, — Он сплюнул и сумрачно добавил: — Бабы-то думают — танцы-шманцы.

— А сегодня привозили?

Никитич жалобно посмотрел на меня.

— А ты точно не будешь, а, разведчик?

— Что?

— Ну, осталось там, не выливай, я допью.

— Да пей, Никитич, только скажи, сегодня никого не привозили?

Он схватил банку, осушил ее, крякнул, потом виновато сказал:

— Сегодня не видел. Я в соседний двор ходил к мужикам.

В общем, ситуация начала проясняться. Контора набирает девушек обманом или силой, потом их куда-то отправляют. Алекс как-то в этом замешан. Он — подозреваемый номер один.

— Сколько их там бывает? Когда? Как выглядят? Такого не встреча!?

Я дотошно обрисовал Алекса, не забыл и разбитый нос.

— В выходные часто приезжают. В понедельник всегда два-три сидят. Похмеляются. А сколько — не считал, все они на одно лицо. Вроде тебя, в галстуках.

Он прополоскал эту мысль в своих уже изрядно разбавленных мозгах и недружелюбно протянул:

— А ты хи-и-трый.

Да, доза эликсира правды оказалась великоватой.

— Ты не разведчик!

Он покивал с минуту, соглашаясь с внутренним голосом, и убежденно добавил:

— Наш разведчик водку бы не вылил.

Я встал, похлопал Никитича по грязной спине и сказал:

— Хороший ты человек, Никитич, а главное — проницательный. Но ты не учел одного, товарищ. Водка-то — немецкая.

Пока Никитич трудно осмысливал мои слова, я ушел в неизвестном ему направлении.

В агентстве меня ждал раскаленный телефон, который при моем появлении сразу затрезвонил.

— Да, слушаю, — осторожно сказал я.

— Где тебя носит, браток? — бодро загудел Костик. — Я уже два часа названиваю. Ты Светку мою перепугал, говорит, вылетел как ошпаренный. Что там у тебя, клиенты повалили?

— Клиенты, Костик…

— Слушай, я тебя утром не дождался, извини, срочно выдернули к Клину. А потом и ты ему понадобился, так тебя не найти.