Несколько неожиданно наибольшее недовольство это искажение истины вызвало у премьер-министра Месмера. Его явно не устраивала такая характеристика, подрывавшая основы успешно применявшейся до сих пор тактики французского правительства: изображать Сэнфорда, Теарики и Пуванаа как антифранцузских сепаратистов. И он сделал следующее уточнение репортеру агентства Франс Пресс, которое не замедлило его передать по своим телетайпам:

«Подлинный смысл выборов на заморских территориях совершенно ясен. Избирателям надлежит решить, хотят ли они входить в состав французской нации или нет. Коммунисты и автономисты преследуют одну цель, они хотят, чтобы жители заморских территорий и департаментов перестали быть французскими гражданами».

Старая тактика голлистов — запугивать избирателей коммунистической угрозой — еще могла действовать на кого-то на вест-индских островах с их крупными коммунистическими партиями. Но пускать ее в ход во Французской Полинезии было не слишком остроумно: коммунистов здесь были считанные единицы, да и те — французские военнослужащие и переселенцы, работавшие на военных. Что до депутата Фрэнсиса Сэнфорда, то он только что вступил в парламентскую фракцию реформатора Серван-Шрейбера.

Когда наконец официально началась предвыборная кампания, снова была выдвинута кандидатура Сэнфорда, а кандидатура Теарики была вновь выдвинута в качестве заместителя Сэнфорда. Последнему противостояли два соперника. Один — председатель голлистской партии Гастон Флосс. Второй — молодой профсоюзный лидер Шарль Тауфа, только что основавший свою партию. Главные два пункта предвыборной программы Сэнфорда сводились к требованию немедленной реформы управления и немедленного прекращения всех ядерных испытаний. Флосс продолжал горячо ратовать за ядерные испытания, все с той же мотивировкой: они-де повлекли за собой бурный «экономический рост». Тауфа ничего не говорил про атомные взрывы, ограничиваясь выступлением за предоставление большей власти полинезийцам.

Поскольку доступ к радио и телевидению трем кандидатам по-прежнему был закрыт, оставалось искать маршруты для предвыборных турне на судах или самолетах. Как обычно, все определялось их воззрениями. Так, Флосс и его штаб многократно приглашались военными и администрацией в ставшие вдруг совершенно необходимыми служебные поездки на удаленные архипелаги, тогда как Сэнфорд дальше Подветренных островов не попал. Его дерзкая попытка слетать на военном самолете на свой родной остров Мангарева была в корне пресечена ловким финтом. Военное начальство потребовало, чтобы он явился с паспортом. Как и следовало ожидать, Сэнфорд вознегодовал и отказался от полета.

В день выборов все французские военные, технические специалисты, чиновники и предприниматели, как обычно, дружно прибыли на избирательные участки. Их примеру почти единодушно последовали китайцы. Поскольку новых избирателей допустили к выборам в последнюю минуту и для них был оборудован отдельный избирательный участок, оказалось возможным точно установить результаты голосования. Как и следовало ожидать, они отдали большинство голосов Флоссу. Однако на этот раз голоса французов и китайцев весили не так много, как во время выборов в Территориальную ассамблею, когда их концентрация в немногих округах сыграла на руку голлистским кандидатам. На выборах в Национальное собрание все голоса по Французской Полинезии подсчитывались в одной графе. К тому же Сэнфорду помог один новый демографический фактор. Высокая цифра рождаемости после 40-х годов (около 4 процентов) привела к тому, что число голосующих полинезийцев со времени предыдущих выборов в Национальное собрание возросло на 3 тысячи с лишним.