Под влиянием этих горьких воспоминаний лидеры полинезийских автономистов удвоили свои усилия для решения трех названных проблем. Как уже говорилось, в начале года они ездили в Париж, чтобы сдвинуть с места процесс деколонизации. Затем два месяца в Территориальной ассамблее принимали резолюции и составляли проекты постановлений, призванных положить конец ядерным взрывам. К сожалению, им не удалось добиться каких-либо результатов. Однако они не падали духом и в дальнейшем сосредоточились на достижении третьей цели — освобождении Пуванаа.

Обстановка выглядела вполне благоприятной после основательной реорганизации правительства, предпринятой де Голлем вслед за его внушительной победой на выборах летом 1968 года. Так, из состава кабинета вышли два наиболее ненавистных автономистам министра — Помпиду и Бийот. Премьер-министром стал профессиональный дипломат Кув де Мюрвилль, министром по делам заморских территорий — депутат Эншоспе, представлявший баскские провинции у испанской границы. Назначение последнего на этот пост вызывало серьезные сомнения: он не бывал ни в одной из колоний Франции и прежде занимался оптовой торговлей шерстью, что вряд ли могло ему пригодиться в новых заморских сферах деятельности, поскольку там никто не разводил овец и не торговал шерстью.

Все же тот факт, что Эншоспе избрал для своей первой инспекционной поездки Французскую Полинезию, произвел хорошее впечатление. В Папеэте, куда он прибыл в сентябре 1968 года, сразу заметили, что у него добродушное круглое лицо и веселый, общительный нрав; эти черты выгодно отличали его от чопорного и нелюдимого генерала Бийота. Эншоспе нисколько не возражал против встреч с автономистскими лидерами, которых так чурались его предшественники. Напротив, новый министр сам пригласил их на беседу и прямо сказал: «В апреле у вас перед носом захлопнули дверь в Париже. Я приехал сюда чтобы отворить ее». С подкупающей откровенностью он добавил, что никто лучше баска не может понять стремление к независимости, что в душе он сам автономист. Возвратившись в Париж, министр подтвердил на пресс-конференции свою готовность вести переговоры с полинезийскими деятелями.

Такой поворот многим показался неправдоподобным. И неспроста. Фрэнсис Сэнфорд первым проверил искренность Эншоспе. Случай представился 4 ноября, когда в Национальном собрании обсуждались бюджеты заморских территорий на 1969 год. Отлично понимая, что бюджетный проект голлистской финансовой комиссии, как обычно, будет утвержден голлистским большинством без изменений, что бы он ни предлагал, Сэнфорд использовал семь минут, отведенные ему для выступления, в защиту Пуванаа, за автономию и против ядерных испытаний.

О Пуванаа он сказал, в частности:

«Я считаю недостойным для такой великой демократической страны, как Франция, обрекать на пятнадцатилетнее изгнание 72-летнего, наполовину парализованного узника, уже проведшего восемь лет в Бометт, Френе и других тюрьмах».

С не меньшей горечью критиковал он реакционную колониальную политику правительства:

«Как во Французской Полинезии, так и в Новой Каледонии представители партий большинства энергично требуют самоуправления для этих территорий. Я убежден, что правительство обязано незамедлительно начать переговоры с названными территориями».

Наконец, по поводу ядерных испытаний Сэнфорд выдвинул вполне оправданное требование, подкрепленное положениями французской конституции:

«Эти испытания навязаны нам военными, из-за них мы пребываем в постоянной тревоге, опасаясь, что еще больше возрастет число заболеваний лейкемией и раком. Кстати, я лично столкнулся с этой проблемой. Почему власти не устроили референдум? Почему, не считаясь с нашим мнением, обрекли нас на участь подопытных кроликов, приносимых в жертву на алтарь ударных ядерных сил?»

Говоря об опыте, Сэнфорд имел в виду недавнюю трагическую смерть от лейкемии своего четырнадцатилетнего сына.