Полоску ткани, преграждающую вход в палатку, отдернули снаружи. На ложе появилась дорожка лунного света. В образовавшийся проход проскользнула сгорбленная мужская фигура. За ним следом вошел еще один. Третий злоумышленник стоял чуть поодаль, держа в руках меч наготове.

Конан оттолкнул от себя перепуганную женщину и вскочил на ноги. Его хриплый голос, неожиданно прозвучавший во тьме шатра, на миг парализовал убийц.

— Что вы ищете, паршивые собаки? Свою смерть?

Юноша кинулся вперед и нанес грубый, размашистый удар. Безусловно, при свете дня он бы действовал иначе. Правда, его глаза уже несколько привыкли к сумеркам, господствующим в шатре, в отличие от ворвавшихся негодяев. Поэтому риск был оправдан.

Меч киммерийца рассек мышцы и кости противника, который издал ужасающий стон. Конан немедленно освободил лезвие из тела жертвы и тут же отпрыгнул в сторону, слыша шум падающего врага.

— Кто … кто ударил? Барантес? — послышался возглас.

— Я ударил, собаки! Вы пришли, чтобы убивать, так делайте свое дело! — заревел варвар.

Человеческий голос, который одновременно напоминал звериное рычание, был так страшен, что у Хаштрис по коже побежали мурашки. Оба убийцы окаменели от ужаса.

— О, Сет! Это же Конан!

Киммериец не стал больше разводить разговоры. Юноша присел и выбросил меч вперед. Длина его руки от плеча до запястья составляла не меньше трех футов, а с вытянутым мечом — все шесть. Когда острие достигло цели, противник взвыл и стал заваливаться на спину. Конан шагнул к нему, одновременно заслоняя своим телом Хаштрис. Он нанес сокрушительный удар сверху, будто рубил деревянную колоду. Все же, лезвие не достало до земли, застряв в кровавой мешанине. Человек с предсмертным хрипом вывалился из шатра. По характерному звуку, киммериец определил, что его меч угодил в шею или легкие врага. Им был второй вероломный носильщик, похожий обликом на стигийца, нанятый в столице Заморы.

Однако, в тот момент, Конан не рассуждал о его происхождении. С окровавленным клинком в руке он отскочил вправо и тут же услышал свист меча, рассекавшего воздух. Третий нападавший еще не осознал, что остался без поддержки своих товарищей.

— Лучше беги без оглядки, пес, — глухо огрызнулся Конан. — Я уже расправился со всеми твоими дружками, а Шубал и Хаштрис по-прежнему живут!

Вместо того чтобы принять разумный совет, мужчина яростно атаковал. Конан увернулся, и несостоявшийся убийца врезался в опору шатра с такой силой, что даже варвар поморщился в момент столкновения. Столб переломился пополам.

Когда палатка обрушилась, Хаштрис тонко взвизгнула. Конан же не растерялся. Он не стал пробовать попасть мечом в невидимого врага. Нащупав его плечо, юноша сначала сломал ему руку, после чего свернул налетчику шею.

Киммериец играл роль живой колонны, стоя в полной темноте. Его голову и плечи покрывала ткань шатра. Тело врага обмякло, и последний нападавший ничком упал у ног Хаштрис. Хауранка снова пискнула.

— Здесь их было трое, — Конан передвинулся под оседающим полотном, руководствуясь ее голосом, и пристроился рядом.

Женщина была старше варвара в два раза. Но, как тот уже знал, в темноте это обстоятельство не имело большого значения…

На рассвете взволнованный Шубал оттянул край обвалившейся палатки и от удивления вытаращил глаза, обнаружив рядом с госпожой улыбающегося Конана.

— Привет, Шубал! У тебя крепкий сон. Ну, да ладно, — киммериец небрежно махнул рукой. — Теперь, не будешь ли ты так добр и не набросишь ткань обратно? Ненадолго.