Закончив свое дело, она оставила приятелей одних.

Конан и Шубал тут же взорвались безудержным смехом. Шемит успокоился лишь на миг, чтобы констатировать, что у портнихи на него виды, и снова захохотал. Юноша не поддержал друга, так как эта Эврига могла бы быть его бабкой.

— Представляешь, Шубал, — сказал киммериец, когда веселье закончилось, — две туники! За все свою жизнь я не имел и трех!

— Тоже мне долго! — оскалил зубы шемит. — А сколько тебе, собственно лет, Конан?

— Восемнадцать.

— Понятно. С одной стороны ты выглядишь старше, а присмотришься — вроде даже и младше. Мне самому двадцать лет, друг мой, страж благородной госпожи Хаштрис.

Конан, которому в действительности было только семнадцать, кивнул головой, и они вместе отправились на ужин.

На кухне Спартус, управляющий Хаштрис, вручил варвару серебряную монету.

— За шесть таких можно купить меч вроде того, что ты носишь. А за восемь — хорошую кобылу, — пояснил он. — Но это не в счет твоего жалования. Просто нельзя ходить по столице, не имея гроша за душой.

— Сколько стоит кружка пива у Хилидеса? — Спросил Конан Шубала.

— Два медяка. Эту серебряную монету можно обменять на двадцать медяков.

— Значит, я достаточно богат, чтобы напиться, — ухмыльнулся киммериец и спрятал подальше монету с изображением королевы.

Шубал тоже посмеялся, после чего объявил, что у него имеются неотложные дела и ушел. Конан, догадываясь о «делах» шемита, почувствовал зависть к товарищу. Потом он вспомнил о своих обязанностях охранника, в которые входило обеспечивать безопасность госпожи, независимо от места, где находилась Хаштрис. Он закончил ужин и вышел на свежий воздух, чтобы проверить сад за домом. Пытаясь хоть как-то убить время, юноша затеял разговор с садовником, но тот не поддержал болтовню киммерийца. Старик оказался нелюдимым грубияном.

Конан находился в незнакомом городе среди чужих людей. Единственный друг покинул его, отправившись развлекаться в женском обществе. Варвару стало одиноко и неуютно. Задумчивый, он вернулся в отведенную им комнату.

Конечно же, Шубала там не было. Юноша маялся, не находя себе места. Он, то лежал, то сидел, то мерял шагами помещение. В его голове бродили мысли, касательно последних событий. Конан никак не мог понять, что привиделось ему в тот момент, когда его душа воссоединилась с телом. Это сильно беспокоило молодого киммерийца. Одновременно он не мог забыть, что нынешней ночью Шубал будет забавляться с аппетитными „дынями” Сфаланы. От этого становилось грустно вдвойне.

Где-то в недрах огромной, окутанной полумраком вилле находилась Хаштрис. Здесь, в своем доме она была госпожой, благородной дамой и родственницей королевы. И она уже не напоминала ту перепуганную женщину в обвалившейся палатке.

В конце концов, подобные размышления так измучили Конана, что он почувствовал острую необходимость побыстрее покинуть этот мирок, ставший слишком тесным даже для одного человека.

Варвар решил вновь выйти во двор и освободиться от давящего гнета четырех стен. Бесшумно, как пантера, киммериец шел по покрытым коврами коридорам, вдоль холодных мраморных стен. В доме господствовали сумерки и тишина. Через заднюю дверь он выбрался наружу.

На ветру шумели кроны деревьев, и шелестела трава. Ноздри киммерийца заполнились запахом свежей зелени и ночной прохлады. Проходя через тени, отбрасываемые луной, Конан запоминал расположение деревьев, кустарников и построек. В эти минуты он не стал бы возражать, если одному или двум грабителям вздумалось бы перелезть через стену. К сожалению, никто так и не появился, только ветки тихо перешептывались между собой.