Он проглотил их, не запивая, потом повалился в кровать Странно, в то утро он так и не выключил свой маленький телевизор. И телевизор, и сама квартира вдруг показались ему какими-то чужими. Он собирался уже было вырубить его, когда увидел на экране заставку новостей, а потом самого себя, улепетывающего от Люпуса под бестолковые комментарии задыхающегося репортера, — что-то там насчет застарелой кровной вражды Скитер недовольно заворчал и снова потянулся к дистанционнику, но застыл.

— Как вы видите, это фрагмент того, что объективы наших камер запечатлели сквозь нестабильные Врата. По некоторым слухам, эти кадры уже возбудили ожесточенные дебаты среди проживающих на Вокзале ученых.

Затаив дыхание смотрел Скитер на экран, где Люпус с испуганным воплем летит в темный проем Врат и приземляется на каменную ступень. Одну из множества, ведущих на вершину пирамиды с плоской вершиной. Стискивая свои меч и кинжал, Люпус смотрел вниз, на огромную толпу разряженных в перья индейцев.

— Наверняка, — продолжал комментатор, в то время как остолбеневший Люпус на экране не трогался с места, — это может пролить свет на происхождение легендарного богоподобного Виракоши, явившегося в Центральную Америку бледнокожим и обучившего людей множеству новых для них знаний, а потом уплывшего за океан на запад, пообещав вернуться. Различные толкования этой легенды давно уже волновали наших ученых. Как бы то ни было, эта видеозапись представляет собой большую научную ценность, не говоря уже о большой журналистской удаче на пути познания нашего прошлого.

Скитер опустил руку на пульт и нажал кнопку. Экран со вздохом погас. Скитеру было почти жалко Люпуса — вряд ли тот заслужил такую судьбу. Он по себе знал, что должен испытывать человек, случайно провалившийся в нестабильные Врата, без всякой надежды вернуться обратно домой. Нов глубине души он еще больше радовался тому, что до сих пор жив. Ты все такой же эгоист, а, Скитер? Не без огорчения он вынужден был признать, что да и останется таким. Но болеутоляющее уже взялось за работу, так что он даже не смог разжечь в себе достаточно досады. А через минуту он провалился наконец в блаженное небытие.

* * *

— Маркус…

Голос ее звучал в темноте сонно. Он лежал молча, снова обнимая ее и гадая, не подарят ли боги им на этот раз сына.

— Да, любовь моя?

Йанира нежно коснулась его лица рукой — его бритый подбородок, к которому он пока еще не привык, забавлял и нравился ей.

— О, Маркус, — прошептала она ему на ухо, — что бы я делала, если…

Он мягко накрыл ее губы пальцами.

— Не будем испытывать Фатум, милая. Этого ведь не случилось. Давай больше не говорить об этом.

Ее руки обняли его за плечи, и на мгновение она уткнулась лицом ему в плечо. Что за чудо… но она хотела поговорить с ним о чем-то, поэтому он подавил в себе желание и просто провел рукой по ее шелковистым волосам.

— Ты хотела что-то сказать, милая? Она повернулась, поцеловала его ладонь, потом вздохнула.

— Да. Тот телефонный разговор, из-за которого ты так рассердился сегодня вечером.

Маркус почувствовал подступивший к горлу смешок.

— Не сердился. Я просто очень нетерпелив.

В награду она еще раз коснулась его губ своими. Потом устроилась уютнее в его руках, обернувшись вокруг него, словно кошка. Совсем маленьким он держал у себя котенка, единственного оставленного от всего помета. Может, им попросить разрешения завести котенка для девочек? То-то сюрприз им будет…

— Маркус, ты же не слышал ни слова из того, что я сказала!

— Прости, милая. Я только думал, не попросить ли нам у администрации разрешения завести котенка.