– Да уж, род знатный, чуть ли не от самих Рюриковичей.

– От Гедеминовичей!

– Ну вот, видишь… Прав Ртищев, нас там даже на порог не пустят. Так ты, Митрий, так и не сказал, что удалось вызнать.

Митька ухмыльнулся, потянулся лениво:

– Верно, спросите, к кому княжич на Чертолье ездил? Есть одна зацепочка – корчма на Остоженке.

– Не «Иван Елкин»?

– Нет, не кабак. Именно корчма, вернее, постоялый двор. Выпить, хорошо закусить, переночевать, если нужно… Туда, похоже, наш княжич и ездил – отец-то его не доверял сынку, слуг проследить посылал. Те и проследили. Опосля доложили в подробностях: пьянствует, мол, молодой князенька в корчме. Старый князь на это рукой махнул – мол, хорошо хоть не в кабаке, не пропьется. Пусть себе бесится, все равно через месячишко к князьям Шуйским в войско отправлять – супротив Самозванца.

– В корчме, значит… – Иван задумался. – На Остоженке. А куда же он, на ночь глядя, через ручей перся?

– Или – откуда, – поправил Митрий. – Нужно корчму пошерстить. Ну, это уж завтра. Печь-то затопим? Мне ведь еще отчет писать.

– Сиди уж. – Прохор с Иваном переглянулись и расхохотались. – Написали уже за тебя.

– Как – написали? – Митька обрадованно-недоверчиво взметнулся с лавки. – А свидетелей указали?

– Нет, место оставили – сам и впиши.

– Угу, вписал бы, коли б были…

– Вот и у нас то же самое… Боюсь, осерчает боярин, «правое ухо царево»!

– Ничего! – беспечно отмахнулся Митрий. – Раньше понедельника он нас все равно не вызовет. А мы завтра остоженскую корчму качнем – неужто ничего не выловим?

– У нас, кстати, уже и свидетели есть… Целых два! Малолетние, правда… Тоже в какой-то корчме на Остоженке крутятся. О! Их-то я прямо сейчас в отчет и впишу. Как их… Ммм… Колька с Антипом. Черт, и впрямь холодно! Чего ж так дует-то?

Обхватив себя за плечи, Иван посмотрел на дверь – ну, точно, приоткрыта.

– Ты что же это, Митька, кричишь, что замерз, а дверь не захлопнул?

– Да захлопывал я!

– То я открыл! – к удивлению всей троицы, в горницу неожиданно вошел подьячий Ондрюшка Хват. Кивнув, уселся как ни в чем не бывало на лавку. – Слышу – голоса, дай, думаю, зайду, отвлекусь чуток от дел насущных. Не помешал?

– Да не очень, – Митрий повел плечом. – Что, Ондрюша, тоже делишки не переделать?

– И не говори, – расхохотался подьячий. – Шайка, вишь, завелася в Китай-городе – кошельки с поясов режут, только звон стоит! Умельцы! Семен Никитич приказал – коли за неделю не поймаю, загонит меня в простые писцы али в пристава.

– Так ты ловишь?

– Поймал уже, – Ондрюшка Хват довольно потер руки. – В пыточной сидят, признание сочиняют. Никуда не денутся!

– Хорошо тебе, – покачал головою Иван. – Вот бы и нам так… Послушай-ка, а с Чертолья у тебя никаких татей нет? Или – остоженских?

– С Чертолья? Нет, – подьячий досадливо покачал головой. – Были бы – поделился б. Как не помочь хорошим людям? Что, упыря своего нашли? Судя по молчанию – нет. Жаль. Кстати, бумаги у вас лишней нет? Хотя бы пару листков, а то язм опоздал сегодня.

– Да вон, – хохотнул Прохор. – Бери на любом столе, жалко, что ли!

– Вот, благодарствую.