Когда мы объявили подросткам о создании новых, школьных артелей, которые будут за деньги делать всякие нужные вещи да продавать их потом, дети сильно возбудились. Родители поворчали слегка, но дело вроде нужное, пусть осваиваются. В Москве начал расцветать подростковый капитализм. Игра «Монополия», фактически, только в живую.

Определили подростковым артелям участки работы. Туалетная бумага, канцелярские принадлежности, мелкое шитье да игрушки для детей. Сделали им места для работы, оборудование, определили время, сроки и цену на сырье, ценники на товары, пределы повышения и уменьшения цены. Дети разделились на группки, по две на каждый вид деятельности приходилось, для повышения конкуренции.

Самая большая «корпоративная» битва была в области туалетной бумаги. Она нужна всем, повседневный товар, а значит — ходовой. Две мастерских начали битву за потребителя. Сначала все делали и торговали бумагой по «госцене», без наценок. Причём часть народу вообще попыталась наделать для себя и умыкнуть домой. Хорошо, что быстро заметили да пресекли — за товары не плочено, вам зарплату из чего начислять? Начали хитрить — материала взяли на десять рулонов, на склад принесли восемь — «утруска» у них, видите ли! Первая драка случилась именно в этой «хитрой» артели — после всех подсчётов, оказалось, что денег они в казну должны, а не Москва. По-свойски, по-мальчишески, решили вопрос — двое с бланшами ходят, долг раскидали на всю артель.

Вторая группа много не мудрствовала, гнала поток по «госцене», продавала с рук на руки, и имела свои десять процентов прибыли, с учётом сырья, аренды и амортизации — у нас хоть и работают дети, но всё по-взрослому. «Хитрая» артель тоже начала гнать поток, а потом случился кризис перепроизводства. Две мастерских гонят под сто рулонов бумаги в неделю. По госцене. А людей взрослых у нас — чуть более трёхста человек! Накопился остаток на складе, прибыли упали. Сначала одна артель задрала цены, у второй продажи пошли. Снизили ниже госцены — у первой и второй убытки, долг растёт. Кризис.

Что делают нормальные пацаны, которым нет и шестнадцати, в таком случае? Правильно, идут бить конкурента. Бой был встречный, за почти достроенной каменной стеной, под покровом ночи. Бились, к слову сказать, в перчатках и каппах, без травм. Запасы бумаги на складе уменьшились — две артели за драку «сидят» неделю по «административке», выносят нужники и убирают территорию. Их допрашивает Добруш — у него сценарий остросюжетного представления на базе этих событий готовится. Вышли пацаны с «отсидки», задумались, и решили договориться. Первый монопольный сговор в Москве случился также под покровом ночи, а утром ценник на рулон взлетел на все максимально возможные тридцать процентов, причём у обеих мастерских стоимость оказалась одинаковая. Народ зароптал, но даже отеческие увещевания, при помощи ремней, не сдвигали цену вниз.

И тут на сцену выхожу я, на белом коне и весь в белом. В смысле, с ещё одной артелью, из более мелких детей, в том числе наших и мурманских, и выдаю на том же оборудовании на тех же условиях товар по «госцене». У «монополистов» паника — продажи пошли вниз, почти в ноль. Затоваривание склада, долг, из которого еле выпутались обе артели, опять растёт. У ребят депрессия, больше делом никто заниматься не хочет. Невзначай начинаю накидывать идеи. Вроде как между делом, но так, чтобы слышали. Мол, отрывается бумага неудобно, надо бы чтобы лучше рвалась, аккуратнее. Одна артель услышала, на бумаге появилась перфорация. Баланс между тремя артелями устанавливается в пользу бумаги с перфорацией по цене чуть выше государственной. Остальные грустят — даже мои в долги влазить начинают, и смотрят на меня недовольно, мол, чего нам не подсказал?

Подсказал, начали делать тоже с дырками.