— …Если все подсчитать, включая траты гранат и отвлечение людей от работы, то ущерб своим появлением этот… Венцеслав, — имя «мажора» Влас почти выплюнул с брезгливостью, мы проводили совещание по поводу будущего суда, — нанёс Государству на сумму от двенадцати до двадцати тысяч рублей.

— А чего такой разброс? — Лис задумчиво рисовал на листочке.

— Я могу по-разному посчитать, от глубины зависит, включать или нет штрафы потерпевшим, и прочее, — Влас разъяснил позицию следственных органов.

— Влас, ты считай всё. Вот просто всё. Закон должен работать чётко, без всяких там толкований. Если его можно по-разному толковать, это не правило уже, а лазейка для всяких бандитов получается, — это я встрял.

— Тогда двадцать одна тысяча двести сорок рублей, наших, — уточнил Влас, — имущество этого хмыря, как ты его называешь, мы оценили в пять тысяч почти, с конем и шатром. Срок ему светит, по совокупности, до пятнадцать лет строго режима, и то, если адвокат хорошо отработает. Подельники — там по три с половиной тысячи с каждого, имущество как раз покрывает. Как подельники, могут пойти на срок до трёх лет. Правда, возможно условное наказание, но как им условный срок давать, они же к себе уйдут…

— Прокурор и суд дело принимают? — я посмотрел на деда, тот кивнул, — тогда самый главный вопрос — кто будет адвокатом?

Народ посмотрел друг на друга, добровольцев нет. Ладимир пообщался с корабелами, сидел мрачный:

— Я бы ему ещё накинул, какая уж тут защита…

— Ага, а я бы притопил — и поминай как звали, — Святослав тоже злой сидит.

— Проблемы у нас будут, — вступил Кукша, — если мы его сейчас осудим, с подельниками, то отец его с дружиной придёт…

Мысль эта приходила в голову многим. Не то, что страшно, но нарываться на неприятности не очень хочется.

— Рюрик ещё может дружину дать, его боярин, его обида, — Вольга подал голос, он присутствует на совещании представителем арестованных и представителем государства, княжества, к которым арестованные относятся, — побьёте дружину Рюрика — кровь прольётся, потом можем и не договориться…

Я встал и подошёл к окну. За стеклом в проёме наши мужики суетились в старой домне. Трактор поехал к ним с углём, вон на стене часовой ходит. Из второй крепости идёт толпа школьников, на ремесленную практику…

— Может, штраф взять да отпустить, — осторожно произнёс Лис.

— Этого отпустим — другие придут, — тихо начал я, народ замолчал и прислушался, — потом ещё, и ещё. И что НАШИ люди скажут? Что если сила есть и власть — значит можно Закон обойти? Одного отпустим, мотивируя государственными интересами, побоимся битвы, он придёт с ещё большей толпой, почувствует безнаказанность. И ещё раз отпустим. Потом они тут поселятся, девок наших по постелям таскать начнут да мужиков бить плёткой — это тоже спустим? А потом, как корабелы те, под кнутом ходить начнём да поклоны бить? И мы, и москвичи наши? Отпустим — значит защитить не можем людей своих. Простим — и подумают они, а зачем им слушать нас да работать, если любой придурок с десятком всадников тут по-своему всё сделать может? Знаете почему они сейчас с нами все?

Я посмотрел на мужиков, те внимательно слушали.

— Они с нами потому, что государь их со старостой ведра выносят с парашей, если закон нарушили, — было дело, Ладимир чуть схитрил, я его прикрыл, Леда несостыковку выявила, и мы на пять дней загремели по «административке», — все знают, что Закон их защищает, и государь, и все мы их защищаем.