Следует заметить такой факт. После большого периода времени бойцам не было возможности отдыхать — спать. Имеется в виду несколько десятков дней. И когда ворвались в город Малоярославец, то наблюдалось, что некоторые бойцы буквально упали и уснули. Приходилось выделять более сильных — активных бойцов, которые подымали этих лиц и вели на штурм домов-кварталов.

Тем временем разведка донесла: противник ведёт себя спокойно, на окраине города противника не обнаружено. Выйдя из леса, вызвал командиров рот и объявил им новое решение: исходное положение занимать не будем, а внезапным броском ворвёмся в город. Для этого я поставил каждому подразделению точную задачу: одна стрелковая рота с пулемётным взводом занимает западную окраину города, перерезает шоссе на Медынь, не допуская выхода противника из города и подхода подкреплений противника по дороге со стороны Медыни, блокировав кварталы и отдельные дома. Противника в данном районе уничтожить. Остальные роты тоже получили задание, какие конкретно кварталы они штурмуют. Указано было всем, как действовать.

А когда ворвались в город, мной был послан связной на первую телефонную точку, доложить в полк и дивизию, что войска Кравченко ворвались в город и ведут бои (а там всё поймут).

В городе связь в роты подавалась средствами батальона и беспрерывно велась по телефону и через связных».

Не правда ли, редкий документ. И не важно, как он написан. Смысл понятен.

Одновременно в Малоярославец со своего направления ворвался один из батальонов 12-го стрелкового полка, а также подразделения других соединений и частей. Весь день 1 января нового 1942 года красноармейцы, беря с боем дом за домом, квартал за кварталом, вели зачистку города. К вечеру стрельба стала слабеть и вскоре затихла. «Это было целое побоище, — вспоминал комбат А. X. Кравченко в письме к своему бывшему комдиву. — Мне, к сожалению, не пришлось подсчитывать убитых немцев, но там, где приходилось останавливаться моему подвижному КП, ко мне беспрерывно приводили десятки пленных, их здесь же уничтожали. Я приказал не вести больше на КП пленных, а уничтожать на месте, так как это отвлекало от выполнения боевой задачи.

Трофеи нами тоже не подсчитывались. Но Вам, Александр Фёдорович, наверное, докладывали — там было много артиллерии, спецавтомашин и даже несколько десятков танков на ходу, не успевших вступить в бой».

Пленных в Малоярославце батальон капитана Кравченко действительно не брал. И когда из штаба дивизии поступил приказ доставить пленных, их у комбата просто не оказалось в наличии. Когда идёт бой, а исход его непредсказуем, пленных обычно не брали. Ни одна сторона, ни другая. Потому что они, как сказал капитан Кравченко, на самом деле отвлекали от выполнения боевой задачи. Для пленных необходимо было организовывать пункт сбора, обеспечить охрану. Опять же, к пункту сбора надо было конвоировать, да ещё нести их оружие. А людей и так не хватает, и потери множила каждая минута непрекращающегося боя. Одним словом, в таких обстоятельствах солдаты и командиры руководствовались одним из непреложных законов войны: высшим проявлением милосердия на войне является жестокость…

На следующий день немцев добивали на железнодорожной станции.

Потери дивизии во время уличных боёв были следующими: убито 66 человек, ранено 95 человек. За трое суток выбыло две роты.

Полковник Наумов со своим штабом перебрался на северо-восточную окраину Малоярославца. 3 января 1942 года Военный совет 43-й армии прислал телефонограмму с поздравлением по поводу взятия города и представления 53-й стрелковой дивизии к званию гвардейской. Тут же поставил новую задачу: не медля наступать на Медынь.

8

Медынь — древний город на Варшавском шоссе. Немцы заняли его в октябре 1941 года на пике операции «Тайфун». Теперь на Медынь наступали войска 53-й и 17-й стрелковых дивизий 43-й армии.