|
Сколько надо, столько и будем. Хорошо ли, плохо ли – как пока умеем, так и будем. Но будем! А что дело не у тебя, а у города – так это даже хорошо. И вообще, упаси нас бог противопоставить себя городу! Ты же видишь, как мэр и без того нервничает, считает, что чуть не каждый наш шаг направлен против него. И правильно нервничает, потому что нас то и дело хотят втянуть в эти игры, в эту политическую кашу. А наша с тобой печаль не политика, а забота о всемерном соблюдении законности, прости за занудство!
– Да, насчет последнего ты, пожалуй, прав. Насчет занудства, я имею в виду, – засмеялся Турецкий. – Ну и насчет мэра… Вообще говоря, его можно понять. Как к нему ни относись, а дело то он знает, все отмечают, что город просто на глазах меняется. А об него ноги вытирают – как об первоходка на зоне… – Да, что то больно уж кто то взялся его жрать… Я скажу тебе так: я к нему всегда… как бы это… объективно относился, понимаешь? А выборы подошли – вместе со всеми за него голосовал. Никуда не денешься – больше не за кого… – Вот вот, мы за него все проголосовали, а теперь любуемся, как его жрут чуть ли не в открытую. То телевидение, то кто то из президентского окружения, то министр внутренних наших дел людей в городской милиции тасовать начал, убирать тех, кто к мэру слишком лоялен… Я думаю, и последнее покушение тоже ко всей этой каше отношение имеет. – Ну это ты брось. Чего гадать раньше времени. Сейчас Славка приедет – и все нам прояснит, все таки его хлопцы как никак уже успели там поработать. Но Меркулов ошибся: приехавший вскоре Грязнов тоже особой ясности в дело не внес… Ввалился румяный с мороза, как всегда шумный. Застрял в дверях и сразу, с порога, попросил секретаршу хозяина кабинета: – Клавдия Сергеевна, будьте ласковы! Дайте чаю скромному герою угрозыска, и если можно, то побыстрее: мороз, знаете ли, вполне ощутимый! – И только потом соизволил заметить друзей: – Или вам тоже чайку заказать, чиновнички? – И, не дожидаясь ответа, скомандовал млеющей Клавдии Сергеевне: – И еще, пожалуйста, два. Этим вот страдальцам от юриспруденции! И лишь увидев, что Клавдия Сергеевна занялась чаем, переключился на друзей окончательно. – Ну как я вам, ребята? – самодовольно спросил он. – Понравился мой дебют в прямом эфире? – Ты то? Ты то нам понравился, – усмехнулся Турецкий. – Ты нам всегда нравишься. А вот текст твой… Ну то, что ты молотил, – как то не очень… – Ой ёй, – огорчился Вячеслав Иванович. – А я так старался, чтобы даже следователю Генпрокуратуры все было понятно… – Ну ладно, хватит вам, – притормозил эту легкую пикировку Константин Дмитриевич, что оказалось кстати еще и потому, что секретарша наконец принесла чай. – Эх, балда я, балда! Зря я чай выклянчил! – сказал Грязнов, любуясь подносом в руках Клавдии Сергеевны. – Надо было мне кофе просить. – Это еще почему? – Да потому, что к кофе коньяк положен! – Он подмигнул секретарше. – Коньяк – это гостям, – засмеялась та. – А вы у нас свой. Да к тому же на совещание прибыли… – Ага, видите, сами сказали: прибыл, – обрадовался Вячеслав Иванович. – А раз прибыл, – значит, гость. Что из того, что не простой, а с совещательным голосом? Неужели не уважите измученного путника, Клавочка Сергеевна? Ну кто бы устоял! Тем более что Константин Дмитриевич незаметно кивнул ей: разрешаю, мол. А сам спросил Грязнова, безжалостно возвращая разговор в деловое русло: – Ты там, в интервью, спецслужбы, значит, и ФСБ помянул. Это что, серьезно? – Да ну, какое там! Так, пообещали на словах помощь, если будет нужда, и весь разговор. |
