В 1993 году в Москве появилась еще одна правоохранительная структура — Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, с офисом на Шабаловке. Структура эта, возглавляемая всесильным Рушайло (ныне — Секретарем Совета безопасности), уже тогда наводила на горячую столичную братву тихий ужас жесткостью методов и полной непредсказуемостью поведения оперработников при проведении операций.

Цируль, как «смотрящий общероссийского общака», сразу же попал в поле зрения Шаболовки. Неизвестно, знали в Региональном управлении по борьбе с оргпреступностью о том, что Цируль находится в разработке людей с Лубянки, или не знали, но так или иначе РУОП опередил ФСБ...

День 15 декабря 1994 года выдался пасмурным. С утра зарядил дождь вперемежку со снегом, стало темно, как вечером, и электрический свет в окнах жостовских домов расплывался в снежном мареве причудливым полупрозрачным ореолом.

Жизнь в коттедже Цируля началась как обычно. Утреннее пробуждение, звонки кентам, поездка в Москву, переговоры с нужными людьми...

Вечером Роза поставила Павлу, страдавшему хроническим бронхитом, капельницу и с двадцатилетней дочерью Захарова спустилась вниз — в гости пришла подруга. Женщины тихо и мирно беседовали о кулинарных рецептах, о столичных новостях, пересказывали друг другу столичные слухи.

Мирную идиллию разрушил звон разбиваемого стекла, и встревоженная хозяйка, сорвавшись из-за стола, заспешила к двери.

— Кто там? — растерянно спросила она.

— Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, — послышалось из-за двери официальное. — Открывай по-быстрому!

То, что произошло спустя минуту, навсегда запомнилось обитателям и гостям коттеджа. Едва Роза Захарова открыла дверь, в комнату ворвалось несколько человек, все как один — в темно-зеленом пятнистом камуфляже, в черных масках с узкими прорезями для глаз.

Несомненно, это были бойцы с оргпреступностью.

Первый боец отработанным ударом сбил хозяйку с ног, вскинул «калашников» и пустил короткую очередь поверх голов гостей — видимо, для острастки. Заклацали короткоствольные автоматы, и топот тяжелых армейских ботинок наполнил особняк. Нападавшие действовали слаженно и профессионально: четверо побежали к окнам, четверо остались рядом с женщинами, а остальные рассыпались по коттеджу.

Женщины не могли видеть, что творится в доме — их грубо затолкали в одну из комнат. Сквозь запертые двери доносился лишь звон разбиваемой посуды вперемежку с отборной матерщиной. Вандалы из РУОПа неистовствовали сколько хотели — видимо, зрелище богатств, окружавших «смотрящего общероссийского общака», несказанно поразило их скудное воображение, и реакция была вполне понятна: бить, крушить, уничтожать все самое дорогое, самое ценное... Зажирели, суки, на народной кровушке!

Неожиданно сквозь дверь донесся срывающийся в крик голос хозяина:

— За что убиваете, гады! Что я вам сделал, пидара... — Цируль не успел закончить — послышался удар, сдавленный крик, звук падающего тела, после чего все стихло.

Роза попыталась было подняться, но рифленый ботинок мордоворота из СОБРа тут же опустился ей на шею.

— Лежи спокойно, а то и тебя сейчас... — потрогав «АКС», висевший у него на шее, собровец вздохнул. — Видимо, так хотелось выпустить в жену авторитета весь рожок, да инструкция не позволяла!

Наконец, женщинам было разрешено подняться наверх. Павла Захарова уже не было — лишь кое-где на полу темнели лужи подсыхающей крови.

— Ну что, бандиты, допрыгались? — с издевкой осведомился у Розы крепкосбитый мужчина в штатском, после чего разразился матерной бранью.