|
Где-то внутри, в самой середине груди закипало что-то влажное и пузырящееся, навсегда закрывшее путь воздуху. Затем лежащий на земле автомат стал удаляться от нее, кто-то тащил ее за ручку на разгрузке, она лишь видела высокие ботинки, упирающиеся в лесной дерн и взрывающие его. За ней тянулся быстро впитывающийся кровавый след. Дыхания все не было, в ушах гудели колокола, в глазах темнело, и вдруг ее организм изверг из себя поток крови, плеснувшийся на грудь и живот, ужасно напугав ее. Но она задышала, задышала всей грудью, хрипло, с тяжелым свистом, но это было прекрасно. Она даже не обращала внимания на отчаянную боль, рвущую ребра при каждом вдохе. Рядом загрохотали частые выстрелы. Непонятно откуда рядом с ними появился Леха, с лицом, залитым кровью поверх зеленой краски, похожий на лешего в своем лохматом камуфляже, и сейчас он стрелял из своей странного вида пятнистой винтовки. Затем он взмахнул рукой, и в кустах, откуда стреляли по ним, ярко вспыхнуло, расцвело дымом, а сам Леха вдруг выругался, схватившись за плечо. Кто-то еще вцепился Татьяне в разгрузку, ее потащили быстрее, а Леха, подобрав с земли ее автомат и бросив винтовку, шарился у нее по груди, выдирая скользкими от крови пальцами набитые патронами магазины. Снова грохнули взрывы, уже ближе к ним, но они успели снова перевалить через маленький бугорок и ее поволокли быстрее, сколькая сухая хвоя и ветки вместе с ней скользили по зыбкому песчаному склону. Она услышала, как Леха крикнул: «Гранатами огонь! Феньками!», после чего в руках у него оказалась одна, затем вторая и третья граната, которые он с надсадным хаканьем перебросил через бугорок в сторону преследователей. Рядом бросала гранаты Вика, а Аня с Ксенией изо всех сил тащили ее по земле, вцепившись руками в разгрузку и в воротник. Где-то совсем недалеко захлопали гранатные взрывы, осколки сбили ветви с деревьев, и прямо на лицо ей посыпалась хвоя. Аня с Ксенией замерли, прижавшись к земле, но бугорок, через который они перевалили, прикрыл их от осколков. УАЗ оказался неожиданно близко, ее грубо перевалили через борт, так, что она с треском ударилась шлемом о борт машины, но на это никто не обращал внимания. Возле нее перетаптывались ноги Лехи, вдруг оказавшегося стоящим за пулеметом. С его локтя медленно срывались тягучие капли крови, кровь была на лице, но он или не чувствовал боли, или просто не обращал на нее внимания. Старт машины с места, неаккуратный, с железным скрежетом коробки передач, слился с длинной пулеметной очередью, раздавшейся прямо у нее над головой. Машину затрясло, верхушки сосен на фоне голубого неба закачались. Она почувствовала, что грохот выстрелов совсем ей не мешает, и ей просто хочется спасть. Последнее, что она запомнила, это измазанные по самый локоть в крови руки Ани, которые натягивали жгут вокруг ее бедра. А потом наступила темнота. Сергей Крамцов, партизанский командир. 13 мая, воскресенье, вечер. Сначала тоннель шел совершенно прямой, как натянутая струна. Пахло канализацией, пусть и не так убойно, как я ожидал. Под ногами было сухо, весь пол покрывал слой высохшей грязи. Лучи подствольных фонарей метались по стенам, слышалось лишь наше шумное дыхание и частые шаги. Мы пытались добраться до ближайшего поворота как можно быстрее, потому что сейчас нас можно было бы свалить одной очередью, выпущенной наугад. Сам не попадешь, так рикошеты дело сделают. Куда еще пуле в бетонной трубе деваться? Шагов через сто тоннель свернул под девяносто градусов. Мы заглянули за поворот, осветив фонарями черную пустую трубу, Сергеич зашел туда, а я оглянулся. До моего слуха донесся металлический стук со стороны люка, из которого мы спустились. На дно тоннеля упал столб тусклого света, мгновенно превратившийся в огненную вспышку. Грохнуло, посыпалась пыль, после чего раздался дикий крик, оборвавшийся очередью. Сработала растяжка. Я резко заскочил за поворот, сел на колено. |
