|
Среди них, как мне показалось, толстая кассирша, не хотевшая оставить рабочее место и отказавшаяся взять с меня деньги за вторую тележку с продуктами. Жалко, если и вправду она. Но далеко, могло и показаться. На вершине путепровода возле "Войковской" мы остановились в первый раз. На высотке постройки семидесятых годов, что стояла слева, на высоте десятого примерно этажа висел плакат с надписью: "Здесь живые!", а ниже была написана частота связи. Этого нам хватило. Соловев, после того, как мы огляделись и не обнаружили явных признаков близкого нападения, скомандовал колонне подтянуться к головному дозору. Вскоре возле нас остановились три остальные машины. Из КШМ сразу же начали вызывать по заявленным частотам и немедленно получили ответ. Ответил женский голос, истерически радостный. Нас уже увидели в окна, и ждали вызова. Впрочем, мы выживших в окнах тоже разглядели, в бинокли и оптические прицелы. А я разглядывал в видоискатель камеры. По тому, что нам сообщил женский голос в эфире, все запершиеся внутри - программисты, бывшие работники софтовой компании. Страсть смотреть в Интернет больше, чем в экран телевизора, их спасла. Они раньше других поняли, чем грозит происходящее вокруг, и решили спасаться. Только вот спаслись, строго говоря, не лучшим образом. Оделись по-туристски, серьезно запаслись едой и заперлись у себя в офисе. Надеялись на то, что военные возьмут все же ситуацию под контроль и всех спасут. Оружия у них не было совсем, даже импровизированного, вроде монтировок из машин и молотков, рассчитывали на крепость дверей и безопасность места. А потом выяснили, что в здании было слишком много зомби. Один человек несколько дней назад вырвался оттуда, чтобы отправиться за помощью, но больше никаких вестей о нем не было. Зато теперь под их дверью скопилось не меньше десятка мертвяков. Похоже, что те запомнили, что за стальной дверью есть живые люди. Все это мы выяснили из краткой, но информативной речи. Один момент особо заинтересовал - зомби все же запоминают то, что им нужно. Еще одно подтверждение "теории ментального развития". Соловьев, тоже сидевший на частоте, заговорил с захлебывающейся радостной истерикой женщиной в эфире: - Девушка, спокойно! Мы всех спасем. Отвечайте прямо на мои вопросы, пожалуйста, это важно. Как поняли? - Я поняла! Спрашивайте! - послышался радостный крик. - Спокойней. - повторил он. - Вопрос номер один: вы в безопасности в своем офисе? К вам могут ворваться? - Нет, дверь стальная. Не могут. - Вопрос номер два: есть среди вас раненые или лица, нуждающиеся в срочной медицинской помощи? - Нет. - Вопрос номер три: вы голодаете или у вас есть продукты? - Пока еще есть! Соловьев кивнул удовлетворенно, поняв, что план операции менять не нужно, затем сказал: - Мы вас вытащим, но не сейчас, а на обратном пути. Через несколько часов, но сегодня, еще до вечера. Сейчас мы направляемся в центр города и там вам делать с нами нечего. Как поняли? - Понятно... - в голосе по радио слышалось разочарование, но Соловьев на это ни малейшего внимания не обратил. Вместо слов сочувствия он выдал им последние инструкции, в числе которых было быть готовыми к выходу в течение одной минуты, что подразумевало не просто быть собранными, а стоять у входной двери, и второе - снять плакат с частотами для связи. Я сначала удивился, да и те, к кому обращался Соловьев, тоже, но объяснил он легко - раз их уже обнаружили, то незачем привлекать чье-то еще внимание. Неизвестно еще, чье именно удастся привлечь. И чем это закончится. Как у Винни-Пуха: "Идет ли Слонопотам на свист? А если идет, то ЗАЧЕМ?" - Гляну? - спросил я у Соловьева, кивнув в сторону перил моста. Они вместе с краем путепровода прикрывали от нас вход в здание. А на вход посмотреть не мешает, хотя бы для общего развития. - Давай, сбегай. - согласился он. Я соскочил с брони, и держа автомат у плеча не столько ради того, чтобы демонстрировать готовность вступить в бой, а скорее для того, чтобы внушить самому себе уверенность, подбежал к краю моста. |
