Имброс был меньше Скопенцаны, но больше Девелтоса. Гарнизон его был настороже. Однажды, когда Ршава подъехал слишком близко, катапульта на стене метнула в него дротик. Стрелок промахнулся, однако свист пролетевшей мимо смерти заставил Ршаву торопливо отъехать за пределы досягаемости катапульты.

Следом за страхом пришел гнев. Он сказал Колакше:

— Завтра Имброс падет перед хаморами, перед кубратами, которые поверили в меня.

— Как? — вновь спросил вождь.

— Стены падут. Большая часть стен падет, и вы сможете войти и взять, что захотите. И сделать, что захотите.

Колакша взглянул на него столь же скептически, как взглянул бы любой видессианин:

— Так просто?

— Да, так просто. И помни про Липокшу, Колакша. Когда я говорю, что могу что-то сделать, то я могу это сделать.

— Посмотрим, — буркнул Колакша. — Мы будем готовы. Все хаморы готовы.

Если все пройдет так, как заявил Ршава, вождь намеревался этим воспользоваться. Если нет — он, несомненно, намеревался заставить Ршаву за это заплатить. Вероятно, Колакша смог бы это сделать. Среди кочевников Ршава был еще более одинок, чем среди соплеменников. «Кто мог бы такое представить?» — подумал он.

Всю ночь он готовился, копя силы. Он знал, что обязан сделать. Это удавалось ему прежде, и если он сотворит такое еще раз, то начнет расплачиваться с Видессом за то, что империя его отвергла. На рассвете он пошел искать Колакшу. Вождь, как выяснилось, тоже отправился его искать: совпадения подобного рода заставляют людей смеяться во время представлений в день зимнего солнцестояния. К тому времени, когда Ршава наконец-то отыскал Колакшу, он уже кипел, а не смеялся.

— Твои люди готовы? — вопросил он. — Другие кланы хаморов достаточно близко, чтобы присоединиться, когда стены падут?

— Я пришел спросить то же самое тебя. Я пришел спросить, ты готов? Мы готовы. Мы ждем. Теперь делай ты.

— Ожидание кончилось. Иди за мной.

Ршава командовал вождем, как прелат командует только что посвященным в сан священником. Колакша что-то пробормотал себе под нос, но последовал за ним. У него была неуклюжая походка, он слишком широко расставлял свои кривые, как у большинства хаморов, ноги. Ршава гадал, возникает ли такое из-за того, что степняки много времени проводят в седле… Но об этом можно будет поразмыслить и позднее — если это еще будет ему интересно. Раздвинув кусты, он вытянул руку:

— Стены Имброса.

— Да, стены Имброса, — нетерпеливо подтвердил Колакша. — И как мы попасть за эти вонючие стены?

— Вот так. — Ршава вновь вытянул руку и, собрав все силы, крикнул: — Да будет проклят и низвержен город Имброс! Проклят и низвержен именем Скотоса, хозяина тьмы и повелителя мира!

Когда земля затряслась, Колакша закричал. И закричал вновь, когда стены Имброса начали крошиться и падать. В воздух поднялось большое облако серо-коричневой пыли, скрывшее то, что происходило в городе. Но скрежет и грохот, пробивавшиеся сквозь рев землетрясения, подсказали Ршаве, что его пророчество сбылось.

Когда земля перестала содрогаться, Ршава кивнул хаморскому вождю:

— Посылай своих людей. Пусть все племена шлют своих людей. Так я сдержал свое обещание или подвел тебя?

Вместо ответа Колакша стиснул его в объятиях и расцеловал в щеки. Если бы варвар помылся хотя бы раз за последний год, Ршаве это понравилось бы больше. Но раз он ничего не мог с этим поделать, оставалось лишь терпеть.

— Сдержал! Сдержал! — проревел Колакша ему в ухо, подпрыгивая наподобие кривоногого щенка.

Без этого Ршава тоже предпочел бы обойтись. Во всяком случае, сказал он себе, сердце кочевника сейчас в правильном месте.