– Кто это был? – спросил он.

Секретарша подняла бровь.

– Мистер Хови, – ответила она. – Проктор архидепутата.

Казалось, прошло невероятно много времени, прежде чем Хови вышел из кабинета. Проходя мимо, он кивнул Артуру. Артур, который еще хорошо помнил тот первый раз, когда оказался в кабинете перед Лодермилком, переступил порог со смешанными чувствами.

– Себастьян! – радостно воскликнул архидепутат. Его почти не было видно за огромным столом, заваленным грудами бумаг. – Я счастлив видеть тебя. Садись, садись же. Ты выглядишь просто отлично! Бери финики, они превосходны. Расскажи мне, как ты поживаешь. Ты доволен? Как твои успехи в учебе?

– Сносно, сэр, – ответил Артур.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Лодермилк. – Я так и знал. Я сразу понял, что тебе здесь будет неплохо. Я вижу, ты набрал фунтов десять веса.

– Пятнадцать, – сказал Артур, не в силах сдержать довольной улыбки.

– Великолепно. И очень кстати, как оказалось. – Лодермилк бросил взгляд на часы. – У нас есть несколько минут. Себастьян, я хочу объяснить, зачем я позвал тебя сегодня. Тебе, может быть, известно – а, может быть, и нет, – что нам иногда удается посылать студентов в другие общества. Так сказать, на рабочую практику в полевых условиях. Я хочу, чтобы ты подумал об этом. Я расскажу тебе столько, сколько смогу…

Он сделал паузу.

– Давай опишем это так. В некотором месте то ли происходит, то ли не происходит нечто, что может оказаться в высшей степени опасным для нас. Крайне опасным. Мы должны выяснить, происходит ли оно на самом деле. Мы очень долго искали хоть какой‑нибудь намек, и наконец нашли. Но, понимаешь, это именно слабый намек, а вовсе не уверенность. Гм‑м, я изъясняюсь несколько туманно… – Лодермилк виновато глянул на Артура. – Надеюсь, ты уловил суть.

– Да, сэр, – сказал Артур.

– Хорошо. К чему это предисловие? Дело в том, что теперь нам нужен кто‑то, кого мы сможем внедрить в группу, где то ли происходит, то ли не происходит это нечто. Понятно, что это будет опасно и очень трудно. Что? Ты что‑то спросил?

– О каком обществе идет речь, сэр?

– Наверное, мне бы не следовало пока тебе говорить, но я так и думал, что ты захочешь знать. Это Консинд.

– Но из всех общественных клубов у меня самая худшая успеваемость именно в консиндском! Сплошные тройки…

– Я знаю. В обычных обстоятельствах мы бы поискали студента, у которого больше склонности к Консинду. И, возможно, больше опыта. Но хозяйка вашего клуба согласилась со мной в том, что у тебя есть способности. Есть существенная причина, почему нам нужен именно ты. Теперь, когда ты поправился, ты очень похож на молодого человека, роль которого нужно сыграть – больше, чем кто‑либо другой из нас. Ну вот, больше я тебе действительно не вправе сказать. Человек, с которым ты будешь работать, если согласишься на это задание, будет здесь через пару минут. До отлета ты пройдешь двухдневный интенсивный курс обучения консиндскому образу поведения… Что‑нибудь не так?

– Нет, сэр.

Нет сомнений в том, думал Артур, что студентов, которые не удовлетворяют требованиям колледжа, уничтожают. У древних было такое жуткое слово… как же оно… ага, «убивают»! Студентов убивают, и Лодермилку это прекрасно известно. Артуру страшно не хотелось в это верить, потому что Лодермилк нравился ему – нравился чем дальше, тем больше. Но если отставить в сторону симпатии, взглянуть на архидепутата прямо сейчас – седые волосы, доброжелательное и внимательное лицо в морщинах – и спросить себя: «Убил бы он меня, если бы счел это необходимым?» Артур проделал это, и получил ответ.