— О, конечно-конечно. Но… как же бизнес, который вы получили в наследство? Вы же сами можете быть теперь хозяином самому себе.

— Ну, для этого хватит времени. Там есть очень хороший мастер и молодой мальчик, подмастерье, и, если смогу, возьму еще ученика. Дела пойдут как по маслу. Честно, совершенно честно. — Он покачал головой и широко улыбнулся. — Я совершенно не представляю, где я в данный момент. Все произошло так неожиданно. Я сидел и ждал, что дядя оставит мне в лучшем случае кое-что из своего инструмента. А он оставляет все. Я сидел как оглоушенный. И по сию пору еще не совсем отошел. Думаю, это пройдет не сразу.

— Это старый бизнес?

— Да, о, да. Мой отец был в нем воспитан. Мой дядя и был старшим. У них произошла ссора по поводу… ну, — у него заходил кадык, — по поводу моей матери, они не разговаривали больше двадцати лет, фактически до дня ее похорон. Но сохранились документы и счета от конца семнадцатого столетия. Один счет за кресло для замка, большое дубовое резное кресло с высокой спинкой, с сиденьем из телячьей кожи, обитым медными гвоздями с крупными шляпками, оно обошлось заказчику в пятнадцать шиллингов. — Он улыбнулся еще шире. — Думаю, кто-то погрел на этом кресле руки, потому что оно было для замка.

— Дом стоял все это время?

— Насколько я представляю, вначале это был маленький домик с двумя комнатами. Сейчас в нем восемь комнат, не считая мастерской, а над мастерской длинное помещение, в котором я жил и продолжаю жить. Это помещение для сушки досок, и запах там восхитительный… Что такое? — Он привстал, перегнулся через стол и неловко пробормотал: — Ну, пожалуйста, пожалуйста.

— Ничего. — Она глубоко вздохнула, подняла голову и проговорила: — Я рада за вас, вот и все.

Он еще продолжал стоять в прежней позе, когда в дверь громко постучали. Они переглянулись, и она выпрямилась на стуле и взяла в руки перо.

Это был Дейв Уотерз. Он был вне себя, лицо пунцовое, глаза горят, он переводил взгляд с одного из них на другого и выдавил из себя:

— Мне необходимо переговорить с вами, мисс.

— Ты же видишь, Дейв, я занята. Давай чуть позже.

— Ничего-ничего. — Роберт встал со стула. — Полагаю, теперь все в порядке?

— Да, благодарю вас.

Роберт направился к двери, и Дейв Уотерз отскочил в сторону, словно опасаясь, что его ударят. Когда Роберт находился уже в коридоре, Дейв Уотерз с шумом притворил за ним дверь и без всякого вступления начал:

— Я должен высказаться. Либо он, либо я. Вы должны решить. Он захватил мое положение. Теперь я никто для вас и для мисс Милли. Он захватил мисс Милли, а теперь и вас. Он плохой человек, и вы должны видеть…

— Замолчи! Замолчи сию же минуту! Ты забываешься. Я никогда не думала, что мне придется сказать тебе эти слова, но сейчас я их говорю: ты забываешься. Единственный человек, который захватил свое положение в этом доме, это ты. Годами никто не вмешивался в твои распоряжения, и ты пользовался этим. Мало того, ты показал себя в высшей степени неблагодарным. Человек, который только что вышел из этой комнаты, спас тебя от суда, возможно, от виселицы. И, несомненно, от тюрьмы. С момента, как он начал работать у нас, от него никто не видел ничего, кроме хорошего. Знаешь, что сделала бы я на его месте? Знаешь, что сделала бы я? — Она встала из-за стола. — Я бы послала анонимное письмо в полицию и рассказала все о том, как умер твой хозяин.