Джейк с любопытством разглядывал обстановку, а потому не заметил, как слуга удалился и появился снова.

— Пройдите в кабинет, сэр. Мистер О’Келли примет вас, — важно произнес он.

Джейк вошел в комнату, стараясь не скрипеть половицами, и вежливо поклонился. Стройный седовласый Уильям О’Келли с грустинкой в светлых глазах и добрым лицом напоминал не плантатора, а ученого. Впечатление усугублялось обстановкой кабинета: старинное дубовое бюро, уютное потертое кресло и множество простых стеллажей с рядами книг.

Хозяин поздоровался с Джейком, осведомился, как прошла дорога, после чего промолвил:

— Утром наш управляющий, мистер Фоер, подробно расскажет вам о поместье. Все, о чем я говорил в письме, остается в силе.

Джейк кивнул.

— Я потихоньку передаю дела своему сыну Юджину; его вы тоже увидите завтра, — сказал мистер О’Келли и замолчал.

Джейк замешкался; между тем дверь за его спиной отворилась, и в кабинет кто-то вошел.

Он оглянулся и, увидев девушку, по-видимому, дочь хозяина, поспешно поздоровался.

— Это мистер Китинг, врач, который будет лечить наших рабов. А это моя дочь Сара, — сказал мистер Уильям.

— Папа, ужин готов, — сообщила она, небрежно ответив на приветствие незнакомца.

Джейк позволил себе рассмотреть ее получше. Внешне хрупкая, Сара О’Келли была полна внутренней силы. Ее рыжеватые волосы были аккуратно уложены в сетку, складки расшитого крохотными незабудками сиреневого платья безупречно расположены поверх обручей кринолина. Маленькие руки выглядели беспомощными и слабыми, но взор голубых глаз казался не по-женски проницательным и трезвым. Бледные, чуть тронутые веснушками щеки ни капли не порозовели под взглядом Джейка, и он подумал, что для этой девушки он всего лишь наемный работник, слуга.

— Я прикажу мальчику проводить вас туда, где вы будете жить, — сказал мистер Уильям. — Вас встретит один из наших работников; он знает, что вы приедете. — После чего обратился к дочери: — Идем, Сара. Плохо, если ужин остынет.

Солнце склонилось к горизонту, краски небесных чертогов погасли, и землю постепенно окутывал сонный полумрак. Ветер стих, и деревья, еще несколько минут назад бросавшие на землю причудливые, качающиеся тени, теперь напоминали неподвижные черные свечи.

Джейк шел по тропинке в сопровождении шустрого негритенка. Он попытался задать мальчишке вопросы, но тот вприпрыжку бежал впереди и то ли не слышал его слов, то ли делал вид, что не слышит.

Неподалеку от того места, где начинались ряды негритянских хижин (там горел костер, оттуда пахло едой, долетал гул множества голосов и нестройное пение), стоял бревенчатый дом, в дверях которого Джейк заметил какого-то малого, смотревшего на него выжидающе и, как ему показалось, враждебно.

— Здесь, сэр! — бросил негритенок и что есть мочи припустил обратно к хозяйскому дому.

Джейк попытался рассмотреть человека, с которым ему предстояло делить кров. У того был смуглый цвет лица, резкая линия скул, неприятный холодок в узких глазах, уверенный, властный и вместе с тем настороженный вид. Он был ровесником Джейкоба, и среди его предков наверняка были индейцы, но Китинг сразу почувствовал, что об этом не следует заговаривать. А еще он понял, что едва ли ему удастся да и захочется подружиться с этим человеком.

Джейк сделал шаг вперед и остановился, не зная, что делать, между тем незнакомец улыбнулся одними губами и протянул ему руку.

— Барт Хантер.

— Джейкоб Китинг, — представился он, отвечая на рукопожатие. — Я врач.

— А я — старший надсмотрщик, — сообщил Барт и пригласил: — Заходи в дом.