Аня вспомнила «активную жизненную позицию» матери в отношении своего мужа и усмехнулась.

— Вы собираете на меня компромат или досье? — спросила Аня. — Судя по всему, оно у вас уже достаточно пухлое. Только зачем вам это?

— Ну, вы скажете тоже! — Вилен Сергеевич попытался сыграть голосом легкую обиду. — Машу Гвардейцеву я знал по работе, когда она была еще комсоргом завода ЖБИ имени Серго Орджоникидзе. Мы встречались с ней на комсомольской конференции… Ну, вашему поколению это уже ничего не говорит. Для вас это пустой звук: партия, комсомол, съезд, конференция… Но вот будете дома, произнесите эти слова, и вы увидите, каким блеском и задором загорятся глаза Маши… Марии…

— Петровны.

— Марии Петровны Гвардейцевой… Хотя это тоже ее девичья фамилия… Вы сразу поймете, насколько она еще молода.

— А она и так еще совсем не старая. Она даже очень молодая.

— Ну вот! — обрадовался чему-то Вилен Сергеевич. — Партийная школа, комсомольская выправка. Я в этом и не сомневался, — он задумался, глядя на зеленую ряску пруда, но, видимо, обдумав что-то окончательно, произнес: — Можно ли дочери говорить об этом? Но вы все-таки замужняя женщина, хотя и выглядите совсем юной девочкой…

— Вы так щедры на комплименты, Вилен Сергеевич! Лучше говорите без предисловий. Вы были влюблены в Машу Гвардейцеву, а вам предпочли какого-то студента с истфака?

— Не угадали, Анечка. В нее был влюблен один человек. Непростая личность, неординарная. Влюблен… Ладно, вы взрослая девочка… У них был роман, по тем временам даже очень неприличный, открытый. На конференции они сидели в зале рядом, взявшись за руки, и смотрели друг на друга. Первый секретарь обкома даже послал им из президиума записку: «Смотрите на докладчика, Ромеа и Жульета, мать вашу!». Так и написал «Жульета»… Только не стоит об этом, наверное, говорить маме. Зачем бередить прошлое? У нее совсем другая жизнь. Помните, не знаю чьи, стихи? «Тра-та-та-та, тра-та-та-та, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места…»

— Шпаликов.

— Что вы говорите?

— Шпаликов, говорю. Поэт Геннадий Шпаликов. «Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, — ни тебе, ни мне…» Наше пепелище тоже выглядит вполне, — неожиданно для себя сказала Аня.

Стихи как-то сами легли, как говорит современная молодежь, оказались в тему. Вилен Сергеевич вздрогнул, или ненадежная скамейка просто качнулась. Он сделал вид, что просто решил поменять позу.

— Только он не прав, этот Шпаликов, — сказал Пафнутьев. — Всегда все можно найти. Кто ищет, тот всегда найдет. Меня, например, так воспитывали. Надо только выбирать правильную цель…

— И средства, — подсказала Аня.

— Возможно, — засмеялся Вилен Сергеевич. — Вы красиво работали сегодня. Я вам уже об этом говорил… Но главное, что вы вообще психологически точно поступили, просто встали рядом с мужем и стали работать, не отговаривая его от глупого поступка, не рассуждая… Мне это очень сегодня понравилось.

— Вы считаете поступок Иеронима глупым?

— Все, что идет не от холодного расчета, по-своему глупо, — ответил Пафнутьев, но тут же поправился: — Но без этой глупости не обойтись. Тут уж ничего не поделаешь.

Теперь уже Аня насторожилась. Пафнутьев каким-то образом подбирался к ее собственным рассуждениям о глупости людей и женщины в частности.